Джо Гудмэн - Только в моих объятиях

Где-то между консоме из артишоков и жарким из баранины Джей Мак заключил свой рассказ и предложил перейти к вопросам и замечаниям. Обсуждение новостей с Мойрой и Мэри продолжалось вплоть до зеленого салата и лососины с горошком. Джей Мак внимательно выслушал все, что они хотели бы сказать, и отнесся к этому точно так же, как к замечаниям своих партнеров по бизнесу, - то есть переиначил в свете собственных убеждений. Несмотря на невыразительность его широкоскулого лица и несколько отвлеченный взгляд темно-зеленых глаз, всякий раз, когда Джей Мак смотрел на жену или дочь, взор его наполнялся теплотой и любовью.

Излучаемые Джоном Маккензи Великолепным уверенность и властность казались такими же привычными, как на ком-то другом - старый поношенный костюм. Однако этот влиятельный человек не утратил чувства реальности и ценил упорство и отвагу в окружающих. За долгие годы он мог не раз убедиться, что самое отчаянное упорство и отвага обитают не далее как в его собственном доме. Его густая роскошная шевелюра все еще оставалась темно-русой, и только очередная выходка одной из дочерей могла прибавить новую седую прядь на висках.

Но, слава Богу, теперь уже они все пристроены, все получили специальность и обзавелись семьями. Джей Мак привык думать, что и его милая Мэри в какой-то степени тоже имеет семью. В свое время он был против ее ухода в монастырь - и это был первый серьезный конфликт с дочерьми, - однако со временем смирился и даже стал делать анонимные пожертвования в монастырь Призрения Малых Сих, помогая отстроить новую больницу. Похоже, Мэри догадывалась об источнике необычно щедрых пожертвований, однако держала язык за зубами.

Когда подали сладкий картофель, Мойра попыталась завести разговор по поводу ноябрьской поездки в Денвер, однако Джей Мак не попался на эту удочку. Тогда она предприняла еще одну попытку, с юмором описывая свой утренний поход по магазинам. Джей Мак наслаждался свежим сыром, исправно хихикал над каждой шуткой, но пропускал мимо ушей все намеки насчет возможного путешествия на Запад.

Безуспешные маневры Мойры продолжались почти до конца обеда, так что Мэри предоставилась возможность поговорить о своих делах только за малиновым муссом.

- Я решила уйти от Малых Сих, - звонко и ясно произнесла она.

Однако ей пришлось повторить новость, ибо ни Джей Мак, ни Мойра не смогли осознать ее с первого раза. И хотя решимость Мэри нимало не поколебалась, почему-то во второй раз та же краткая фраза далась ей с большим трудом.

Слушая Мэри, Джей Мак не смотрел на нее. Его взгляд не отрывался от лица жены, ставшего белее снега.

- Ты это серьезно? - спросил он наконец.

- Ты не можешь говорить это всерьез! - не веря своим ушам, вскричала Мойра.

- Я так решила, - твердо ответила Мэри, отодвигая тарелку с муссом.

- То есть ты хочешь вступить в другой орден, - с надеждой в голосе, звучавшем так жалобно, уточнила Мойра.

Непонятливость родителей чуть было не вывела Мэри из равновесия, однако она нашла в себе силы посмотреть матери в глаза и уверенно произнести:

- Нет, мама, я совсем ухожу из монастыря, то есть отказываюсь от данных обетов и пострига.

- О Боже... - Лицо Мойры скривилось, на глазах выступили слезы. Отчаяние сковало ее тело, так что она не смогла даже поднести к глазам лежавшую на коленях салфетку. - О Боже... - убитым голосом повторила она.

Всю жизнь Мэри не могла отделаться от предчувствия, что стычки с отцом являются лишь подготовкой к иным, куда более суровым битвам. И вот теперь стало ясно, что ей потребуются все душевные силы для поединка с матерью.

С подобным сопротивлением она еще не сталкивалась. По крайней мере до сегодняшнего дня.

Джей Мак попытался разрядить атмосферу, отвлекая внимание на себя.

- Может быть, расскажешь, как ты пришла к подобному решению, предложил он.

Мэри до боли стиснула пальцы. Подбородок ее слегка задрожал, однако черты лица оставались спокойными.

- Это слишком трудно объяснить.

- Еще бы! Если ты утратила веру, - взорвалась Мойра. - Наверняка в этом все и дело! Не сомневаюсь, что одной беседы с епископом Колденом или матерью-настоятельницей будет достаточно, чтобы понять: не ты первая впадаешь в этот грех. Всем слугам Господа рано или поздно приходится пройти через подобное испытание. Но это вовсе не означает, что надо порывать с Церковью.

- Мама, - возразила Мэри несколько более горячо, чем хотела, - я вовсе не утратила веру. Грехи и испытания тут ни при чем. Не всем дано просто покаяться и жить по-старому. Я говорила и с епископом Колденом, и с матерью-настоятельницей - обоим пришлось согласиться, что дело не в утрате веры.