Виктория Холт - Черный лебедь

Я уложила вещи, и мы были готовы к отъезду.

- Сегодня мы все должны хорошенько выспаться, - заявила Ребекка.

Она принесла мне в спальню стакан теплого молока и присела возле меня немножко поболтать.

- В Корнуолле все покажется тебе другим, - успокаивала она меня. Дети будут очень рады видеть тебя: они так сильно тебя любят А деды с бабками, наши и Патрика? Ты же знаешь, какую радость доставляешь им своими приездами Наши, конечно, попытаются похитить тебя и увезти в Кадор, но я этого не допущу.

- Как приятно это слышать!

- Все будет хорошо, Люси. А вскоре придут вести от Джоэля. Узнав о том, что ты в Корнуолле, он немедленно отправится туда.

- Я уже начинаю беспокоиться за него. Мне кажется, его отсутствие затянулось.

- Что ж, ведь дорога туда не близкая. Кстати, то же самое касается и почты. Скоро он вернется домой.

Знаешь, я так рада, что вы с Селестой стали друзьями.

Несчастная Селеста!

- Я всегда чувствую желание заботиться о ней, - сказала я.

Ребекка кивнула.

- А теперь пей свое молоко и засыпай. Завтра у нас нелегкий день.

Она взяла стакан с молоком и поднесла его прямо к моим губам, как делала это, когда я была ребенком.

Я обняла ее за шею.

- Как я рада, что ты есть у меня, Ребекка!

- А я рада, что у меня есть ты, моя маленькая сестричка, - ответила она, поцеловала меня и вышла.

Я задремала, но через некоторое время что-то разбудило меня. Казалось, будто кто-то поскребся в окно.

Я лежала, всматриваясь в тьму. Свет уличного фонаря позволял мне видеть привычную обстановку. Когда-то, когда я была помоложе, эта картина очень успокаивала меня. Я была благодарна этому уличному фонарю.

Он играл определенную роль в моей жизни. А потом он ясно продемонстрировал мне лицо убийцы. Я не смогла бы опознать его с такой уверенностью, если бы не видела его в ту роковую ночь без шляпы.

Вновь раздался какой-то скребущийся звук за окном. Приглядевшись, я поняла, что кто-то кинул в стекло горсть мелких камушков.

Я встала с кровати и подошла у окну. На несколько мгновений у меня пресеклось дыхание там, под уличным фонарем, была видна фигура человека в плаще с капюшоном и в шляпе. Он смотрел прямо на меня.

Мы оба стояли неподвижно, а затем он вдруг снял шляпу и поклонился. Поскольку он находился под самым фонарем, я совершенно ясно видела его.

Я видела и его челку, и даже контур шрама на лице.

Он насмешливо улыбнулся мне.

Я не могла пошевелиться и так и стояла, обессилев от ужаса.

Этот человек надел себе на голову шляпу и неторопливо пошел по улице.

Меня заколотило, у меня дрожали руки и ноги. Что же я видела? Может быть, это привидение? Такой была моя первая мысль. Теперь его привидение будет преследовать меня!

Несколько минут я стояла, глядя на опустевшую улицу, а затем вернулась в кровать.

Я все еще дрожала, и тут у меня появилась другая, гораздо более ужасная мысль: не могло ли случиться так что я приговорила к смерти человека, который не убивал моего отца?

Этот человек был жив. Я только что видела его, уже после того, как другой был повешен за убийство.

Господи, спаси меня и помилуй, если я обрекла на смерть невинного человека.

Впрочем, мужчина, которого я видела в зале суда, был тем же самым, которого я до тех пор видела дважды. Но если все так, то каким образом он мог оказаться сегодня ночью перед нашим домом?

И ведь он хотел, чтобы я видела его. Он специально бросил в окно камушки.

Кто же это: реальный человек или явившееся мне привидение?

БЕЛИНДА

Когда мы прибыли, Патрик ждал нас на станции с экипажем. Дорога показалась мне очень длинной, и во время всей поездки я старалась заставить себя забыть о случившемся накануне ночью.

Бывали моменты, когда мне почти удавалось убедить себя в том, что я все это выдумала.

Несомненно, мое состояние нельзя было назвать нормальным. Я была ужасно потрясена. Возможно, у меня начались галлюцинации. Это было наиболее подходящим заключением, которое мне удалось сделать, хотя меня и страшили мысли об умственном расстройстве.

Мне хотелось рассказать обо всем Ребекке. Наверняка она сумела бы найти какое-нибудь объяснение.

В ту ночь я едва удержалась от того, чтобы пойти к ней и рассказать о случившемся.

Пока мы проезжали проселками вдоль зеленеющих полей и поросших деревьями холмов, через деревушки, через окраины городков, я постепенно начинала приходить в себя. Чем больше я размышляла о случившемся в прошлую ночь, тем более вероятным мне казалось то, что я все это сама себе внушила.