Виктория Холт: Черный принц

В одном из покоев замка Водрей после превосходного обеда (подавали жаркое из оленины) блаженно дремал Вильям Маршал — один из самых уважаемых королевских рыцарей. В сладкой полудреме он размышлял о том, что наконец настали счастливые времена: король, возвратившись из похода в Святую Землю, принес мир и порядок в свои владения, Англия больше ни с кем не воюет. Ричард вернул нормандские земли, которые Филипп-Август, король Французский, вероломно захватил.

Вильям Маршал, известный в молодые годы как самый доблестный рыцарь своего времени, слыл человеком честным и прямым, не боявшимся говорить правду самому королю — а это ведь дело небезопасное. Но именно за это его ценили мудрые монархи — сам Ричард, а прежде отец Ричарда. Сейчас, на шестом десятке, Маршал был вполне бодр, имел за плечами огромный опыт — казалось, годы не отнимают у него сил, а, наоборот, прибавляют.

Он не одобрял долгого отсутствия короля. Да, конечно, Ричард дал обет вернуть Иерусалим в лоно христианства; но Маршал твердо верил, что наипервейшая обязанность монарха — забота о собственном государстве. Маршал был против чрезмерных налогов, введенных для того, чтобы собрать деньги для крестового похода; но он же совершил чудеса предприимчивости, когда понадобилось добыть золото и заплатить выкуп за короля Ричарда, который попал в плен и томился в замке Дюренштейн.

Пока король отсутствовал, Джон, его брат, пытался захватить корону, но его дерзкая попытка провалилась, и Ричард снова правит своим народом. Вильям полагал, что будущее не сулит ничего плохого — ну, насколько это вообще возможно, если принимать во внимание уязвимость герцогства Нормандского, расположенного на самой границе Франции.

В комнату вошла Изабелла и ласково взглянула на мужа. Она была хорошей женой. Вильям обвенчался с ней, когда Ричард только взошел на престол. Изабелла подарила мужу не только пятерых сыновей, но и богатство: ее отцом был Ричард де Клер граф Пемброкский и Стригуэльский. Хотя король еще не утвердил за Маршалом графский титул, доходами и землями рыцарь распоряжался по своему усмотрению, да и титул никуда не денется.

До женитьбы Маршала называли «безземельным рыцарем», его единственным достоянием было благородное происхождение да еще непревзойденная слава доблестного рыцаря. Узнав об этом, Генрих II вверил Маршалу на попечение своего старшего сына принца Генриха. (К тому времени Генрих II уже совершил непростительную ошибку: короновал сына на царство, так что мальчик стал при живом отце называться королем. Один из тех серьезнейших просчетов, без которых не обходятся даже самые мудрые короли. Мальчишка, как и следовало ожидать, стал высокомерным, то и дело поминал про свой королевский сан, стал перечить отцу и, наконец, пошел вместе с братьями на него войной, на которой и сложил голову.)

Улыбнувшись Изабелле, Вильям сказал:

— Я вспоминаю прошлые времена, когда Ричард взошел на престол.

Взгляд Изабеллы стал серьезным.

— Вы тогда поставили на себе крест, думали, что вашим честолюбивым помыслам осуществиться не дано.

Он кивнул:

— И что меня ждут тюрьма и казнь.

Маршал погрузился в молчание, думая о тех временах, когда Ричард был его врагом, потому что Маршал был верным слугой старого короля и воевал на его стороне. Однажды в бою они столкнулись лицом к лицу, Вильям обезоружил Ричарда и мог бы убить его, но не стал — удовлетворился тем, что назвал принца изменником и убил под ним лошадь. А вскоре после этого Генрих умер и Ричард стал королем.

— Я никогда этого не забуду, Изабелла, — задумчиво пробормотал Вильям.

— Я знаю. Вы много раз рассказывали, как тогда ждали, что вас бросят в темницу, а вместо этого король сказал вам: тот, кто верой и правдой служил отцу, будет столь же предан и сыну.

— Я был готов отдать жизнь ради того, чтобы он никогда не пожалел о своем решении, — подхватил Вильям.

— И он не пожалел. За все эти годы у него не было более верного рыцаря, и Ричард сам отлично это знает.

— Он хорошо к нам относится, Изабелла. Ричард щедр со своими друзьями. Он открытый, честный, прямой — мне такие люди по душе. Я сразу понял, что он хотел отличить наше семейство, когда на коронации приказал мне нести золотой скипетр, а моему брату Джону — шпоры. И я оказался совершенно прав!

— Ричард позволил нам пожениться.

— Самая главная его милость, — кивнул Вильям.