Виктория Холт - Лев-триумфатор

В прохладном ночном воздухе я услышала голоса, говорившие шепотом, и при свете фонаря увидела Эдуарда и с ним незнакомого человека. С сильно бьющимся сердцем я тихо проскользнула обратно в дом. Делом одной минуты было взбежать по лестнице в соляр и прильнуть к смотровому глазку. Эдуард и незнакомец вошли в холл. В тусклом свете мне было трудно их разглядеть. Они были заняты серьезным разговором. Потом Эдуард повел незнакомца вверх по лестнице, и я не могла их больше видеть.

Все это меня сильно озадачило, но я была убеждена, что кто-то прибыл с испанского галиона на свидание с Эдуардом.

Я вернулась в свою комнату. Галион пришел в движение. Я стояла и смотрела на него, пока он не скрылся за горизонтом.

Внезапно меня охватил страх. Эдуард, казавшийся таким безобидным, был замешан в какой-то интриге; это было очевидно. К чему все это приведет нас? Уже и так его связи с бродячим священником втянули меня в крайне неприятную ситуацию, которая могла стать пугающей, если бы не была такой комичной. И все же, комична она или нет, не так-то просто будет выпутаться из Пенлайоновской сети.

Я улеглась в постель, но уснуть было невозможно. Меня мучила неясная догадка о том, что кроется за этим ночным посещением.

"Нет! - твердила я себе. - Эдуард не мог быть таким глупцом. Он слишком кроток, в нем слишком много от мечтателя... Да, но как раз такие люди, как он, и попадают чаще всего в опасные положения..."

***

На следующее утро я имела разговор с Ханн.

- Что случилось вчера ночью? - строго спросила я. Она сначала покраснела, а потом сильно побледнела, и я поняла, что она что-то знала. Я продолжала:

- Я видела в гавани испанский галион.

- Испанский галион! Тебе приснилось!

- На этот раз нет. Я видела его, и здесь не могло быть ошибки. И это еще не все! Кто-то с него сошел на берег, и этот кто-то пришел в наш дом.

- Тебе в самом деле приснилось!

- Нет, это не был сон. Я видела человека, который пришел сюда. Хани, вы втянули меня в ваши безумства. Разве я не попала в отчаянное положение из-за вас? Не оставляйте же меня в неведении!

Она внимательно посмотрела на меня и, помедлив, сказала:

- Я вернусь через минутку.

Она вернулась с Эдуардом. Он был очень мрачен, но губы у него были плотно сжаты, как у человека, решившегося во что бы то ни стало продолжать то, что начал.

- Хани сказала, что ты видела что-то этой ночью. Что именно?

- Испанский галион в бухте, лодку, направляющуюся к берегу, и то, как вы провели в дом человека.

- И ты сделала вывод, что человек, которого ты видела, был тот, кто сошел на берег?

- Я в этом уверена. И хотела бы знать, что происходит.

- Мы можем довериться тебе, Кэтрин. Я знаю, каким хорошим другом ты была нам обоим.

- Что ты затеваешь, Эдуард? Кто тот человек, что приходил сюда прошлой ночью?

- Он священник.

- А, я так и думала. Тебе еще не довольно священников?

- Это добрые люди, которые во имя Божье терпят гонения, Кэтрин.

- И навлекают гонения на других, - сказала я.

- Мы все должны пострадать за веру, если будем к этому призваны!

- Но в наши дни, по-моему, совершенно бессмысленно кричать на рыночной площади о своей вере, особенно если эта вера противна той, которую исповедуют и поощряют королева и ее министры!

- Я согласен с тобой, и ты имеешь право знать, что происходит. Хани и я думаем, что тебе следует вернуться в Аббатство. Здесь становится небезопасно.

- Опасность есть везде. Скажи мне, кто тот человек, что приходил сюда ночью?

- Он иезуит, англичанин. Его преследовали за веру. Сейчас он прибыл из Саламанки, что в Испании.

- И его доставили сюда на галионе? Эдуард кивнул.

- Он будет трудиться здесь на благо нашей веры. Будет посещать дома...

- Как это делает Томас Элдерс, - сказала я.

- Сначала он поживет у нас.

- И тем самым подвергнет нашу семью риску!

- Если на то будет воля Божья.

- Он и сейчас здесь?

- Он ушел из дома на рассвете, прежде, чем проснулись слуги. Сегодня к вечеру он появится снова. Я поздороваюсь с ним как с другом, и он останется погостить, пока его планы окончательно созреют. Он будет известен под именем Джона Грегори, друга моей юности, и станет одним из домочадцев, пока не придет ему время уехать.

- Ты всех нас подвергаешь страшной опасности.

- Может быть, это и так, но если мы будем соблюдать осторожность, то ничего плохого не случится. Ты можешь уехать в Аббатство, Кэтрин, если хочешь.

- А что станут делать тогда Пенлайоны? Ты подумал об этом? Что будет, если я насмеюсь над ними? Если я уеду домой в то время, как они готовят торжественный праздник обручения? Как ты думаешь, они смирятся с этим?