Виктория Холт - Песня сирены

- Ничего особенного, - уверял он меня. - Это быстро пройдет.

Он почти не говорил, просто лежал - по его словам, ему нужен был только покой.

Я очень волновалась и провела беспокойную ночь. Утром у него начался жар. Я послала за врачом, который пришел, осмотрел Хессенфилда, после чего глубоко вздохнул и пробормотал что-то насчет опасной лихорадки.

- Приложите двух мертвых голубей к пяткам, - посоветовал он, - может поможет. Я вышлю вам специальный бальзам, который тоже может пригодиться.

Я схватила доктора за руку.

- Что с ним? - спросила я.

- Лихорадка. Он поправится, - ответил тот. Но к полудню Хессенфилду стало еще хуже. Я ходила по дому, ничего не замечая: о подобном я никогда даже не думала. Я убрала его одежду, ту, в которой он ездил во дворец: камзол, бриджи, чулки и прекрасные перчатки - те, что прислала ему в подарок мадам де Партьер.

Я не покидала его ни на минуту, просто сидела у его постели. Он так отличался от человека, которого я знала: он побледнел, глаза постоянно были закрыты, щеки ввалились.

Жанна сказала мне:

- Мадам, я знаю аптекаря, у которого есть средства от всех болезней. Это тот итальянец, Антонио Манзини. Говорят, Он излечил многих.

- Я пойду к нему, но ты должна идти со мной, - ответила я.

- Оденьтесь потеплее, мадам. На улице прохладно.

Я открыла ящик, вытащила перчатки, которые подарила мне мадам де Партьер, надела их, и мы вышли на улицу.

Жанна повела меня сквозь путаницу улочек к аптеке, что находилась неподалеку от замка Шатле. Мы вместе вошли в лавку.

- Мадам очень беспокоится, - сказала Жанна аптекарю. - Ее муж болен.

- Болен? - переспросил мужчина. У него были темные кустистые брови и черные, пронзительные глаза. - Что с ним?

- Его свалила какая-то лихорадка, он стал непохож на себя, - объяснила я. - А до этого он был очень здоровым мужчиной.

Я положила свою ладонь ему на руку. Он странно посмотрел на меня и отодвинулся.

- У меня есть одно лекарство, которое излечивает лихорадку, но оно дорого стоит - Я заплачу, - уверила его я. - Если оно вылечит моего мужа, я дам вам все.., все, что попросите. Жанна нежно обняла меня, а Антонио Манзини удалился внутрь своей лавки.

- Да простит меня мадам! - сказала Жанна. - Но обещать многое вовсе не обязательно. Заплатите цену, и хватит.

Я заплатила, что попросил Манзини, и он дал мне бутылочку. Мы поспешили обратно, и я прошла прямо в спальню Хессенфилда. Я сразу заметила, что ему стало еще хуже.

Торопливо я вылила на ложку несколько капель жидкости и заставила принять, после чего села у кровати Хессенфилда ждать чуда. Ничего не произошло.

К наступлению ночи состояние Хессенфилда ничуть не улучшилось.

Я просидела рядом с ним всю ночь. Перед рассветом я поднялась, и тут на меня нахлынула ужасная слабость. Я коснулась своей кожи. Она была холодной и влажной, несмотря на жар, что охватил меня. Тогда я поняла, что и я подхватила эту лихорадку или что бы там ни было и скоро тоже слягу.

"Нет, этого не должно случиться! - сказала я себе. - Я должна выдержать. Я должна ухаживать за Хессенфилдом. Я не могу доверить уход за ним постороннему человеку".

Я попыталась бороться с усталостью, но болезнь все больше и больше беспокоила меня. Я ощутила огромное желание лечь в постель, но не могла этого сделать. Я должна была перебороть эту ужасную слабость, охватившую меня.

Утром состояние Хессенфилда еще ухудшилось. Теперь он бредил в горячке. Он говорил о генерале Лангдоне.., о шпионах.., обо мне.., о Клариссе, но фразы его мешались и были бессмысленными.

Тем временем я чувствовала, что болезнь побеждает и меня.

В комнату вошла Жанна. При виде меня глаза ее расширились от ужаса.

- Там внизу какая-то леди срочно хочет увидеться с вами, - сказала она. - Она говорит, что это очень важно, и хочет переговорить с вами с глазу на глаз.

Я прошла в маленькую комнатку и приказала провести ее сюда.

Она вошла. Это была мадам де Партьер, но выглядела она теперь совсем по-другому, нежели в тот раз. Я коснулась глаз, так как меня терзала ужасная головная боль, и я подумала, что меня подводит зрение.

- Мадам де Партьер.., - едва промолвила я. Она кивнула.

А, вижу, вы не совсем хорошо себя чувствуете, Карлотта?

Я в удивлении посмотрела на нее Ее французский акцент исчез без следа, и она говорила по-английски, как истинная англичанка. Ее лицо, как я заметила, было мертвенно бледным.

- Лорд Хессенфилд очень болен? - спросила она. - Он умрет. Ничто ему не поможет Вы пришли сюда, чтобы сказать мне это? - сердито перебила ее я.