Виктория Холт - Роковой шаг

- Понимаю, Ланс.

- И ты простишь меня за это?

Он взял меня за подбородок и улыбнулся мне.

- Да, если ты простишь меня за мою докучливость и постоянное напоминание тебе об этом.

- Я знаю, что ты заботишься о моем благе, и благославляю тебя, дорогая; я благодарен тебе.

Он выглядел таким привлекательным и печальным, что я почувствовала стыд за мою смутную неудовлетворенность, и за мои подозрения, и за мои грезы о Диконе.

Обед, как всегда, прошел весело, и сразу после него все удалились в другую комнату играть в карты. Я пошла с ними, чтобы перед сном по привычке проверить как они устроились. Карты лежали на столах, за которыми усаживались гости. Я наблюдала за Эммой. Я никогда не могла без удивления видеть ее за карточным столом. В ее глазах появилось алчное, возбужденное выражение, которое я так часто замечала у Ланса.

Вдруг раздался крик изумления. Я обернулась.

Ланс держал в руках колоду карт и пытался разъединить их. Кто-то вскрикнул за одним из столов:

- Они склеены!

Все остолбенели. Карты хранились в шкафу в этой комнате. Любому из домочадцев было это известно. Я сразу все поняла.

- Вот дьявол.. - проговорил Ланс, пытаясь сдержать вспышку гнева. - Что это за шалость?

- Все ли они склеены? - спросила я.

- Кажется, да, - сказал один из гостей.

- И эти тоже, - показал другой. Ланс закричал слуге голосом, которого я никогда не слышала у него раньше:

- Принеси еще карт!

К счастью, в доме было множество колод, их немедленно принесли, и игра началась.

Выходя из комнаты, я увидела, как на лестнице мелькнуло что-то белое. Я поднялась к Сабрине. Она лежала в кровати, закрыв лицо простыней. Я подошла к ней и стащила простыню. Глаза у девочки были крепко закрыты, как будто она спала.

- Бесполезно, Сабрина, - сказала я. - Я знаю, что ты не спишь. Я видела тебя на лестнице.

Она открыла глаза и посмотрела на меня, пытаясь подавить смех.

- На самом деле вовсе не смешно, - сказала я.

- Нет, смешно, - возразила она.

- Все очень сердились.

- И он тоже?

- Очень.

Она выглядела удовлетворенной.

- Сабрина.., зачем?

Она молчала и улыбалась.

- Ты не должна делать вещей, которые огорчают людей, - сказала я.

- А я и не огорчала. Я сделала это потому, что ты не хочешь, чтобы они играли в карты. Они и не смогли бы, если бы все карты были склеены. Что он сделает?

- Он может поговорить с тобой.

Это заставило Сабрину снова рассмеяться.

- Мне нет до него дела.

- Но тебе следует с ним считаться.

- Почему?

- Потому что ты живешь в его доме, и он любит тебя.

- Он не любит меня. Он не любит никого. Он любит карты.

Я села на кровать и задумалась. Интересно, удастся ли мне когда-нибудь перевоспитать Сабрину? Вдруг она вскочила с постели и взобралась ко мне на колени.

- Кларисса, ты не сердишься на меня? Скажи, что нет. Ведь я сделала это для тебя.

- Сабрина, я не хочу, чтобы ты так поступала.

- Он рассердился, - сказала она, прижавшись лицом к моим волосам. Возможно, он отошлет меня отсюда. Поедем со мной, Кларисса. Давай уедем далеко-далеко. Давай убежим.

- Ланс, конечно, не захочет, чтобы ты уезжала. Он простит тебя.

- А мне не нужно его прощение.

- О, Сабрина, пожалуйста...

- Расскажи мне сказку.

Поколебавшись, я начала рассказывать сказку с поучительным содержанием.

Я просидела с ней, пока она не заснула, и тогда бесшумно выскользнула из комнаты. Было уже поздно, когда Ланс вошел в спальню. По выражению его лица трудно было понять, повезло ли ему в игре, так как он никогда не предавался унынию при проигрышах, хотя мог прийти в восторг при значительном выигрыше.

Невозмутимость при неудачах была для него основой хороших манер, и этому кодексу он следовал неуклонно.

Мы не говорили с ним об инциденте с картами. Он только рассмеялся и сказал:

- Мне кажется, что это - проделки шалуньи Сабрины.

И на этом вопрос был исчерпан.

Я нежно любила его за это. Он не был злопамятен, и гнев, который он почувствовал в момент происшествия, полностью прошел. Он заставил себя забыть про это дело.

На следующее утро после завтрака Сабрина спустилась вниз, одетая для урока верховой езды. Она выглядела прелестно в коричневом костюме и в такой же шляпе, надетой набекрень. У нее был торжествующий и воинственный вид, и она явно ожидала наказания за свое поведение в предыдущую ночь.

Когда она появилась, Ланс был в холле. Я увидела, что ее лицо изменилось. Она чуточку оробела, несмотря на напускную браваду.