Наоми Хортон - Мечтательница

Она подумала об интеллигентном профессоре-правоведе из Гарварда, с которым встретилась два года назад. Она почти убедила себя в том, что любит его. И даже теперь Линдсей как бы воочию видела перед собой его искаженное болью лицо, когда сказала ему, что не может выйти за него замуж, и отказала во встречах.

Она прогнала воспоминания и взглянула на Райана.

- А у тебя? - (Черт побери, зачем она задала этот вопрос?) - Можешь не отвечать, - быстро добавила Линдсей, надеясь, что он примет ее великодушное предложение и сменит тему разговора.

- Один раз.

Он улыбнулся чуть горько и печально. Потом громко вздохнул и неуклюже развалился перед огнем камина, опершись на локоть.

- Это случилось в Новой Зеландии, примерно год назад. Я решил, что мне надо раз и навсегда выбросить тебя из своей жизни. Я убедил себя, будто люблю Карлу.

Он нахмурился, словно это воспоминание причиняло ему боль.

- Понятно, - коротко откликнулась Линдсей.

Господи, почему это ненужное ей признание, слова мужчины, которого она не любила, заставляют ее страдать?

- Однажды мы поехали на вечеринку. Я выпил немного больше обычного и рассказал Карле о зеленоглазой, рыжеволосой девушке-архитекторе, которую оставил в Бостоне. Она с пониманием отнеслась к моему признанию, сказала, что если я не вернусь к тебе, то буду таким дураком, каких она еще не встречала. На следующее утро она улетела в Гонконг.

Они помолчали. Линдсей вдруг почему-то стала расправлять узкие, гофрированные складки на подоле ее дымчато-серого вечернего платья.

- Может, изменишь свои планы на завтра?

Райан склонил голову набок.

Она покачала головой и отставила стакан.

- Завтрашний день и большую часть воскресенья я проведу с Анжелой Боровейк.

- Господи, ты никак не угомонишься.

- Помнишь, ты же сам учил меня: бизнес прежде всего.

- У тебя есть одна очень плохая привычка, любовь моя, - в самое неподходящее время напоминать о том, чему я учил тебя. - Он ласково улыбнулся, сверкнув на нее синими влекущими глазами. - В холодильнике есть мясо и бутылка импортного шампанского. Давай проведем у меня уик-энд, обнаженные...

- Господи, Райан, ты неисправим!

- Опьянен, - проворковал он, ловко поднимаясь на ноги.

Он устроился рядом с Линдсей, положив руку на спинку дивана, и нежно дотронулся пальцами до ее обнаженного плеча, лаская шелковистую кожу.

- Чем дольше ты со мной, тем больше я хочу тебя.

Линдсей улыбнулась, подобрала под себя ногу и повернулась к нему лицом, положив ладонь на спинку дивана рядом с рукой Райана. Она расправила воротник его рубашки, ее рука безотчетно скользнула на плечо и пальцами дотронулась до мочки уха.

- В среду ты мог бы гордиться мной, я целый день провела в инвалидной коляске Анжелы.

Райан поднял бровь.

- Ты даже не представляешь себе, как меняется самый обычный дом, если человек прикован к инвалидной коляске. Все раздражает - дверные ручки, выключатели, подоконники. Коридоры кажутся слишком узкими, комнаты слишком маленькими, двери открываются не в ту сторону. Разные удобства и полки в туалете чересчур высоки, шпингалеты на окнах... - Она вдруг поняла, что Райан наблюдает за ней; на его лице запечатлелись радость, нежность и снисходительная гордость. Она покраснела и смущенно рассмеялась. - Извини, я несколько увлеклась.

- Ты неуемная женщина, Линдсей Форрест, - мягко проговорил Райан; он ласково убрал руку с плеча любимой и обхватил ее голову сзади. - Марг говорила мне о серии статей, которые ты пишешь для журнала "Проблемы архитектуры", они посвящены проектированию жилищ для умственно или физически больных людей.

- Это была идея Анжелы, хотя, честно говоря, работа очень увлекла меня, ты знаешь...

Райан приложил палец к ее губам, глаза Линдсей горели в тусклом свете.

- Девочка моя, я привел тебя сегодня вечером не для того, чтобы говорить об архитектуре, хотя сей достойный предмет столь же дорог моему сердцу, как и ты.

- Так для чего же, - срывающимся голосом проговорила Линдсей, глядя на него сквозь завесу ресниц, - для чего же ты привел меня?

Райан слегка пробежал ладонями вниз-вверх по ее рукам, и это прикосновение его грубоватой кожи оказалось божественно волнующим. Он скользнул пальцами под тонкие бретельки платья и медленно спустил их с плеч Линдсей.

- Бывают мгновения, когда действия важнее слов.

Он проследил, как платье сползает с нее. Оно задержалось на бедрах; Линдсей стояла обнаженная по пояс, озаренная огнем камина и светом глаз Райана.