Эйлин Гудж - Чужие страсти

Лайла последовала за ней в вестибюль.

— Абби…

Абигейл, надевавшая шубу и перчатки, остановилась.

— Что?

— Это насчет моих выходных… Я хотела спросить, можно ли, чтобы один из них был в среду, а не в четверг.

В течение следующих трех недель по средам, с двух до четырех, Вону предстояло проходить курс химиотерапии в Нью-йоркском пресвитерианском госпитале, и ей хотелось бы по этим дням быть с ним рядом.

Абигейл медлила с ответом достаточно долго, чтобы продемонстрировать свое раздражение.

— Ну, думаю, что да, — наконец сказала она, хотя никакого значения перестановка выходных домоправительницы для нее не имела.

Судя по тому, как прозвучал ответ, Лайла поняла, что все ее дни, с точки зрения расписания, будут очень похожи один на другой.

— Я бы не стала просить, если бы это не было для меня важно, — посчитала нужным добавить Лайла. — Видишь ли, мой брат… — Она запнулась, подумав, что Абигейл будут интересны подробности ее личной жизни.

Но было уже поздно. Абигейл тут же ухватилась за это.

— Вон в городе? — Она пыталась произнести это будничным голосом, но Лайла заметила, как порозовели ее щеки.

В голове Лайлы мелькнула мысль, что, возможно, ее подростковые подозрения были обоснованными и Абигейл действительно испытывала к Вону не только дружеские чувства.

Отступать было поздно, и поэтому Лайла ответила:

— Вон прилетел на прошлой неделе.

— А он надолго здесь задержится? Я бы хотела встретиться с ним как-нибудь на днях.

Лайла неопределенно пожала плечами.

— С ним трудно что-то сказать наперед.

В дверях Абигейл задержалась. Казалось, она хотела еще что-то спросить, но потом, видимо, передумала — или испугалась, что выдаст себя. Поправив воротник шубы, она тут же решительно двинулась к машине, стоявшей у входа, оставляя за собой шлейф аромата от Шанель.

Оставшись наконец одна, Лайла вернулась в кухню, рассчитывая воспользоваться короткой передышкой, чтобы поближе ознакомиться с планировкой дома, пока не проснулись остальные члены семьи. В первые годы жизни с Гордоном она все готовила сама. Лайла вспомнила несколько провальных обедов в своем исполнении, когда она приготовила тушенного в сметане тунца с картофельным пюре вместо риса, получив в итоге блюдо, напоминавшее клейстер для обоев как по вкусу, так и по виду. При этом воспоминании она улыбнулась, хоть оно и заставило ее внутренне содрогнуться. Со временем она освоила основы кулинарного искусства, но когда они смогли позволить себе нанять домработницу, все домашние обязанности были делегированы ей. А после смерти Гордона она была слишком озабочена другими срочными делами, чтобы заниматься приготовлением пищи. В это время она могла только сварить себе яйцо или разогреть замороженную лазанью. Сейчас Лайла молилась, стараясь вспомнить все, что она умела по части кулинарии.

Она заглянула в навесной шкаф над мойкой, когда за ее спиной раздался низкий мужской голос, заставивший ее вздрогнуть и резко обернуться.

— Доброе утро. Вы, должно быть, Лайла.

В дверях стоял мужчина, скорее всего ее ровесник, среднего роста, с приветливым лицом, раскрасневшимся от пребывания на свежем воздухе. На нем были брюки цвета хаки и спортивная вельветовая куртка поверх рубашки с открытым воротом, обнажавшим загорелую шею. Его умные серые глаза рассматривали ее с живым интересом.

— Доброе утро! А вы, видимо… — Она запнулась, не зная, как ей к нему обращаться — по имени или по фамилии, но потом остановилась на втором варианте, — доктор Уиттакер. — В конце концов, это ведь не вечеринка с коктейлями. Она была всего лишь прислугой.

— Кент. — Он подошел к ней и протянул руку. — Доктор Уиттакер я только для своих пациентов.

— Приятно с вами познакомиться. Я много слышала о вас.

Его рукопожатие было сухим и жестким. Лайла видела его фотографии в журналах, где он позировал рядом с Абигейл; на этих снимках они выглядели идеальной семейной парой, которая наслаждается своим идеальным стилем жизни. «А он намного привлекательнее в жизни», — подумала она.

— Взаимно, — произнес Кент. — Добро пожаловать на борт. Насколько я понимаю, вам тут уже все показали?

— Да. Надеюсь, мы вас не разбудили.

— Вовсе нет. Я давно проснулся, только не был одет. Как вам у нас, нравится? Одобряете?

«С чего это вдруг мое одобрение или неодобрение может кого-то интересовать?» — пронеслось у нее в голове. Однако же, сделав нейтральное выражение лица, она любезно ответила: