Маргарита Кармин - Царица снов

Фанни обильно надушила и напудрила меня, надела украшения, застегнула бусы и напоследок расправила складки верхней юбки.

— Хороша, хороша, — одобрительно качая головой, немного небрежно (как она имела привычку говорить) сказала тетка, оглядывая меня со всех сторон. — Прелестно! Фанни, отчего это бант так косо приколот? Не так, не так! Исправь!

Горничная, заметив оплошность, вздохнула и переколола ленту иначе.

— Ну, ну! — покачала головой тетка. — Хорошо. Надевай же перчатки, да пора ехать.

Сама миссис Стонер также принарядилась в атласное черное платье “шанжан”, надела драгоценности и темные перчатки. Я посмотрела в зеркало и очень понравилась себе: цветы в прическе были расположены симметрично, перчатки обтягивали мои пальцы как вторая кожа, на поясе блестел бант, драгоценности играли при свете. Когда я вышла из комнаты и прошла мимо слуг, я услышала их восторженные голоса и заметила, какими восхищенными глазами смотрят они на меня.

Тетка сказала еще раз, что я выгляжу премило, и велела мне идти садиться в карету. Я вышла буквально на пять секунд раньше нее. Когда я миновала ворота и подходила к карете, я заметила, как от ограды отделилась какая-то тень. Я не могла разглядеть этого человека, так как свет фонаря не доходил до него. Но вот он сделал шаг. Я испугалась. Это был Альфред. Неужели он узнал меня? Да, я была хорошо освещена, наверняка он успел рассмотреть нарядную барышню, спешившую скрыться в темноте экипажа. Как же объяснить ему столь резкое изменение в облике его знакомой?

Наконец, карета подъехала к дому Кларков. Огромные деревья сада отчетливо вырисовывались на фоне неба, по которому, открывая усыпанную звездами темноту, скользили последние тучи.

Сердце мое замирало, когда я сняла накидку и пошла рядом с теткой по освещенной лестнице мимо высоких колонн и ваз с цветами. Позади меня и впереди, переговариваясь, шли другие гости. О, какие наряды были там!

Хозяйка стояла у входной двери рядом с каким-то молодым человеком — вероятно, ее сыном, и одинаково мило улыбалась всем, кланяясь в ответ гостям, приветствовавшим ее.

— Надеюсь, ты видишь, что нужно делать, — шепнула мне тетка, указывая на хозяйку. — Не забудь поклониться как следует ей и ее сыну.

— Но ведь… — начала было я.

Но тетка уже не слушала и вела меня прямо к входной двери. Мы приблизились к хозяевам. Тетка почтительно кивнула миссис Кларк, та ответила ей таким же наклоном головы. Я присела в реверансе, а когда поднялась, заметила, что две пары глаз устремлены на меня. Миссис Кларк очень любезно улыбнулась мне и наклонила в ответ голову с пышной прической, тронула пальцами свою юбку и сказала при этом, что рада нас видеть. Молодой человек подле нее, поклонившись, не сводил с меня глаз. Я смутилась.

Я прошла в зал, а тетка ненадолго задержалась у входа, но я все же услышала, о чем она говорила.

— Позвольте вас спросить, миссис Стонер, — начала хозяйка, — кто эта милая девица, что приехала с вами?

— Это моя племянница, — отвечала тетушка.

— Вот как! — воскликнула крайне удивленно миссис Кларк.

— Я даже не догадывалась, что у вас такая прелестная родственница! Очень, очень, очень рада вас видеть!

В зале было уже много гостей. Когда я вошла, я заметила, что на меня устремлено множество любопытных глаз, я даже расслышала, что несколько голосов спросили обо мне и о тетушке. Я не скрою, это было мне приятно и в то же время несколько смутило меня — мне никогда не приходилось ощущать такого внимания. Какое-то время мне даже казалось, что все смотрят на меня презрительно, потому что всем известно мое настоящее происхождение. Но я глубоко ошибалась.

Мы дошли с теткой до камина, и она важно уселась в мягкое кресло, усадив рядом меня. Она была всецело увлечена разговором с одной своей знакомой, которую повстречала здесь же, а я принялась рассматривать присутствующих. Вскоре, однако, мое одиночество было прервано. Подошел тот самый молодой человек, представился мне как Генри Кларк и очень любезно согласился перечислить значительнейших из лиц, присутствовавших на балу. При этом он наговорил мне массу комплиментов. Я уже начинала жалеть, что он присоединился ко мне. Все это было мне настолько непривычно, я опасалась, что на лице у меня вовсе не такое выражение, какое подобает иметь на балу; я опасалась, что веду себя не так, как нужно, что я что-то делаю не так.

Но постепенно я чувствовала себя все более естественно, мистер Кларк начинал мне нравиться. Он говорил обо всем одинаково хорошо, с тактом: и о музыке, и о людях, и о других странах. Мы беседовали о литературе, о бале, он шутил, шутил умно: в его шутках было что-то занимательное и интересное. Постепенно я совершенно поддалась влиянию сто шуток, позабыв о своей прежней скованности и о своем страхе перед новым.