Маргарита Кармин - Царица снов

Джоуд вскочил и, отшвырнув от себя испуганного, пытающегося его удержать хозяина, ворвался в комнату, где оставил Лолиану.

Там царил неописуемый хаос. Все стулья валялись, перевернутые, на полу, дорожка была смята и брошена в угол, а на стене огромными черными буквами было написано рукой Лолианы чье-то имя. Джоуд побледнел и бросился к хозяину.

— Как звали человека, с которым она уехала?

— С… сэр, я не помню… Сэр, простите, я, правда, не помню… Возьмите книгу, там написано его имя…

Джоуд схватил книгу и прочел имя, не замеченное им прежде. Стиснул зубы. В ярости ударил кулаком по стене. И бросился в конюшню.

Но, как известно читателю, лошади были не пригодны к езде. Он метался по гостинице; перепуганные и рассерженные происшедшим, постояльцы вышли из своих номеров и вслух обсуждали все, что случилось.

Ярость душила Короля. Он проклинал себя за то, что согласился поехать с Лолианой; за то, что не выпытал у нее причину ее беспокойства еще вечером, когда покупал ей цветы; за то, что так неосторожно поступил, оставив ее одну в комнате.

Он сказал, что заплатит двойную сумму хозяину, если тот немедля достанет ему лошадь; но — увы! — тот не мог этого сделать.

Тогда Джоуд, разузнав, далеко ли находится ближайшая деревня, пешком направился туда, чтобы добыть лошадь и отправиться вслед за Лолианой.

Одураченный хозяин выслушивал упреки жильцов за ненадлежащее отношение к их имуществу и их ночному покою. Когда же они, вдобавок, узнали, что их лошади искалечены и они не смогут уехать отсюда, то гневу их не было предела. И бедному хозяину ничего не оставалось, кроме как разориться окончательно, искупая вину других своих постояльцев.

Лолиану втолкнули в какое-то помещение, развязали ей руки, сняли платок с глаз. И когда ее оставили, наконец, одну, у нее совсем не было сил, чтобы держаться на ногах. Она упала ничком на кровать и долго рыдала. Незаметно для себя она уснула — Ли устала в дороге, хотя ужасный путь был не особенно длинным. Она не знала, куда ее привезли, — не смогла разглядеть ничего сквозь зашторенные окна кареты; но, когда проснулась и оглядела комнату, мгновенный холодок пробежал по ее телу. О, эту комнату она успела запомнить за время своего не столь давнего предыдущего плена! Вновь она здесь, в замке Ричарда.

Лолиана поднялась и взглянула в зеркало. Оттуда на нее смотрело незнакомое опухшее лицо. Она чувствовала себя совершенно разбитой и сломленной — как физически, так и нравственно. Все произошло так неожиданно, так стихийно и так непредсказуемо, и она чувствовала острую душевную боль. Еще совсем недавно она была как будто счастлива, весела, и вдруг — этот кошмар! Снова испытать весь ужас плена, ужасающие ее признания Ричарда Брума, который действительно страшен в своей любви, снова мучиться и терпеть все это — нет, она больше не желает подобной участи! Лучше умереть, покончить разом со всем, забыться и уснуть навечно!

Но тут она подумала о Джоуде, об их будущем ребенке, о том, как счастлива она была рядом с ним, и ей стало страшно — она испугалась собственной мысли. Нет, она должна жить, она будет жить.

Только что же теперь делать?

Ее мучили воспоминания. Она достаточно хорошо помнила: в гостинице Король не отозвался на ее крик, а ведь это удивительно. Что же такое — или очень важное, или ужасное — могло заставить его не прийти к ней на помощь? Что?.. Лолиана гнала от себя мысль о том, что с Джоудом случилась беда. Нет, он просто слишком поздно узнал, что с нею произошло, и не успел на подмогу. Но он узнал. Он уже спешит последам Брума…

В эту минуту отворилась дверь, и Ричард Брум вошел в комнату.

Лолиана как будто не обратила на него внимания. Она больше не скажет этому человеку ни единого слова. Он не посмеет прикоснуться к ней. Пусть беснуется, пусть грозится!

Но Ричард — против ее желания — вместо того, чтобы сурово обратиться к ней, молча встал перед нею на колени.

Она хотела закричать. Но не смогла.

— Лолиана, — тихо, взволнованно проговорил, наконец, он. — Прости меня за то, что мне пришлось снова прибегнуть к этому способу. Я говорил вам: я не могу жить без вас, потому что только вы можете заменить мне мир, отвергнутый мною. Только ваши глаза могут исцелить меня, ибо я болен, — я болен любовью к вам. Когда вы покинули меня, обманом ускользнув из моего замка, я решил вначале: да, так и должно быть. Затем я бросился в погоню. И вновь, после неудачной попытки найти вас в лесу, — хотя вы были совсем рядом, — решил: я должен покаяться перед богом, молить о прощении за причиненное вам зло… и постараться забыть вас. Я решил: сам бог помог вам бежать, чтобы я убедился, насколько я неправ, насколько я грешен. Я попробовал забыть вас. Я жил в своем замке, как отшельник, я заперся в нем и три месяца не выходил никуда. Я старался забыть вас, забыть свою безумную любовь к вам, но не мог! Не думайте, я не настолько слаб, чтобы не справиться с собственными привязанностями. Но я понял: вы мой ангел, моя любовь к вам зависит не от меня — эта любовь послана мне или богом, или дьяволом. За то время, когда я старался забыть вас, я окончательно потерял рассудок. Видите, я теперь безумен, и поэтому не пытайтесь утешить и остановить меня обычными словами — меня может исцелить только ваша любовь.