Линда Кук - В след за луной

Паэн и Джоанна смотрели вслед трем всадникам, которые как раз миновали на своем пути Клыки Ведьмы.

- Ты счастлива? Джоанна улыбнулась:

- Да. У нас с тобой впереди есть еще одна ночь, Паэн. Он взял у нее из рук пергамент и при свете угасающего солнца увидел, как на нем подсыхают чернила.

- А у тебя есть вот это, Джоанна. Ты спрячешь пергамент в стене, за расшатанным камнем? Она покачала головой:

- Нет. Я отдам его Рольфу, когда мы вернемся в Гандейл. Я хочу, чтобы он был у меня под рукой, пока тебя не будет рядом.

- Я вернусь к тебе, Джоанна. - Он увлек ее за собой к двери. - И я хочу, чтобы в памяти у тебя осталось еще кое-что, прежде чем я тебя покину.

Внутри их жилья высокие, буйные языки яркого пламени поднимались над очагом, возле которого на низком столе на козлах лежали мешки с провизией, привезенные из Гандейла.

- Единственное, что заставляет меня сожалеть о падении дома Мерко, произнес Паэн, - так это то, что обитатели Гандейла уже не могут предложить нам в дар вино. Старый Рольф очень расстроился, когда последние остатки его были выпиты.

- Он отдал нам одну из последних бочек в тот день, когда мы впервые приехали туда. - Джоанна наполнила кубки элем и поставила их на стол. Когда ты вернешься, Паэн, нам обоим придется пить только эль до конца наших дней.

- Когда я вернусь из Бретани, у нас будет золото. Я решил достать его из своих тайников по обе стороны пролива и привезти его сюда, выделив часть денег на нужды моего брата.

Джоанна вынула из мешков копченое мясо и хлеб, испеченный руками Хадвин.

- В таком случае спрячь золото так, чтобы оно не попалось на глаза королю Ричарду, пока ты сражаешься на его стороне. Мой дядя Хьюго говорил, что наш молодой король более жаден до золота, чем его отец и все аббаты его королевства, вместе взятые. Он приходит в ярость, когда видит перед собой богатого человека, который хочет сохранить свои деньги для себя.

Паэн рассмеялся:

- Ты хочешь сказать, женушка, что, если вдруг начнется свара, мне лучше зарыть свое золото в безопасном месте? Еще не так давно ты утверждала, что я поступил глупо, не отдав его на хранение ювелиру.

Лицо Джоанны залил густой румянец.

- В такое смутное время, как сейчас, ювелиры обязаны отдать королю столько золота, сколько он потребует, и не слишком роптать, если даже после наступления мира они не получат его обратно. Но среди них есть несколько мудрых людей - я могу назвать тебе их имена, - которые знают, как сохранить в целости золото своих клиентов.

- В яме под полом, не иначе. - Паэн поставил свой кубок на стол. Когда я вернусь, мы спрячем наше золото там, где сможем легко его найти, если только моя жена, торгующая шерстью, со мной согласится.

- Я больше не торгую шерстью, Паэн. Я собираюсь разводить овец.

Паэн взял у нее из рук сумку с провизией и отложил в сторону.

- Вот поживем с тобой годик среди этих самых овец, тогда и посмотрим Он поднес ее пальцы к губам. - Зачем ты ставишь на стол еду, Джоанна, когда наша постель до сих пор стоит пустой, а очаг растоплен жарко - настолько жарко, что мы можем спокойно сбросить одежду, не почувствовав при этом холода?

- До ночи еще далеко, Паэн.

- Тем лучше. Неужели тебе никогда за всю эту долгую зиму не хотелось вместе со мной полежать на кровати, не опасаясь, что холод ущипнет нас за нос, стоит нам высунуть его из-под одеяла?

- Конечно, хотелось! - воскликнула она. Он увлек ее за собой на постель и начал быстро раздеваться.

- Скажи, а лето у вас на севере достаточно теплое, чтобы мы могли доставлять удовольствие друг другу, лежа на траве?

- Да, если только ты не имеешь ничего против нескольких сот овец, которые будут на тебя глазеть.

Джоанна нетерпеливо отбросила одежду Паэна в дальний угол комнаты. Ее собственное платье вскоре последовало туда же, приземлившись в тени позади очага.

- Тогда мы подыщем себе место, где овцы не пасутся, и оставим его для себя.

- Такого места нет. - Джоанна приподняла одеяло и уселась на гладкое полотно, которым был накрыт соломенный тюфяк. - Тебе придется смириться с присутствием овец, Паэн, если мы будем совокупляться на летней траве.

Паэн уложил ее на постель.

- Я думаю, что пастушеская жизнь покажется нам не такой уж скучной, ухмыльнулся он, - если только ты позволишь нам время от времени смущать овец своим присутствием.

- Сколько тебе будет угодно, - пробормотала она в ответ.

На рассвете, когда небо начало уже светлеть, они спустились к реке и искупались в чистой, прозрачной воде, подпитываемой снегами с возвышенностей, расположенных далеко на севере.