-- Угомонись, Степан, -- спокойно проговорил все тот же мрачный голос.
-- Ну, что вы за народ? Ты раскрой свои глаза, Максим, посмотри, что тут с твоей машиной сотворили. Их давить за это надо, давить, как клопов. Сколько раз я вам говорил: "Вышку надо поставить, и дедка из деревни выписать". Есть у меня один на примете. Крепкий такой дедок, ничего ему не будет. Посадить его на вышку с пулеметом, и ни одна сволочь не пройдет. А вы мне что на это ответили? Молчите теперь? Конечно, Семен плохой, Семен не понимает, а я дело говорил. Развели тут... Деревьев насажали, кустов. Я за ними аж в питомник ездил. Красота спасет мир. Философы липовые!
-- Может быть милицию вызвать? -- неуверенно предложил чей-то голос.
-- Да, что толку? Ее отпустят через пару часов, а тут убытку на несколько миллионов.
-- Как только земля таких носит...
-- Дать бы ей, как следует.
Последняя фраза вывела из продолжительной задумчивости владельца изуродованной машины.
-- Спокойно, Степан, не кипятись. Николай Модестович. вы здесь?
-- Я здесь, Максим Николаевич.
-- Вы ведь, если не ошибаюсь, юрист? Поможете составить исковое заявление? Можно подать на нее в суд. Это разумнее, чем заниматься рукоприкладством.
Народ возликовал, радуясь такому простому решению вопроса. Все желающие разбрелись по домам спать, а меня, в сопровождении неугомонного Степана и хозяина разрушенного гаража, повели на квартиру к Николаю Модестовичу.
Через несколько минут я уже сидела на кухне, жена Николая Модестовича и мрачноватый пострадавший (хотя надо еще посмотреть, кто из нас пострадал больше, ему хоть лицо не разбили) безжалостно промывали мои раны. Я старалась не кричать и не морщиться. Сам Николай Модестович сидел за кухонным столом и быстро водил ручкой по бумаге. Так как я наотрез отказалась сообщить имена тех, кто был со мной, то обвинительный документ составляли против меня одной. Николай Модестович уже собирался прочитать всем присутствующим предварительный вариант своего творения, когда раздался резкий звонок в дверь, и в квартиру буквально ворвался Степан, держа в руках мой замшевый рюкзак. Только теперь я вспомнила, что, когда мы вышли с ребятами из леса, оставила его на камне под фонарем, мне было неудобно танцевать с рюкзаком за спиной.
-- Я же знал, что что-нибудь найду. Вот он, родименький! А в нем и ее вещички лежат, и паспорт.
-- кто дал вам право копаться в моих вещах?
-- Ого, гонору у тебя, как у английской королевы, а на деле ты -- воровка, налетчица.
-- Я ничего не взяла.
-- Потому что не успела.
-- Да нужны мне вы и ваши вещи, как прошлогодний снег.
-- Я-то, может быть, и не нужен, а вот Максиму совсем не помешает знать твое имя и адрес, чтобы сообщить, куда следует. Что, съела, стриженная? Как тебя зовут? Молчишь? Ну и молчи! Сейчас мы сами посмотрим. Так. Александра Алексеевна Смирнова...
-- Меня зовут Саня.
-- Для бабы звучит почти как собачья кличка.
-- Это не ваше дело.
-- Это с какой стороны посмотреть. Погоди, мы еще до твоих дружков доберемся. Вы нас еще попомните. Если бы у меня машину разбили, я бы вас своими руками придушил.
-- Степан, уймись ты. Лучше послушай, что тут написано. Потом распишешься, как свидетель.
Кроме Степана на меня никто не обращал внимания, только он постоянно цеплялся ко мне. Даже сам пострадавший, Степан называл его, кажется, Максимом, был занят составлением какого-то документа. После того, как он смазал перекисью водорода все мои царапины и ушибы, он перестал даже смотреть в мою сторону. Степан внимательно прочитал листки бумаги, шевеля губами, потом радостно потер руки, схватил ручку и подписал. Максим забрал у него листки бумаги, пожал ему руку. Степан попрощался и ушел.
Максим подошел ко мне, сел напротив меня на табуретку и медленно размеренным голосом начал читать документ, делая небольшие паузы, чтобы я смогла хорошо понять смысл прочитанного. Документ, составленный Николаем Модестовичем, представлял собой расписку, по которой я должна была возместить Максиму Николаевичу Алексееву, проживающему там-то, нанесенный мною материальный ущерб в размере... От написанных на бумаге цифр у меня просто кругом пошла голова. Да мне этих денег за всю жизнь не заработать!
-- А теперь подпишите это.
-- не буду. С какой это стати? Откуда я могу знать, может быть вы понаписали тут лишнего?
-- Вы правы. Степан работает на станции техобслуживания. Завтра при свете дня он сможет более полно оценить размеры нанесенного ущерба.
Читать дальше