Джо Шрайбер - Гуд бай, стервоза!

— Итак, — сказала она. — Как я уже говорила, когда мы беседовали по телефону, то, что происходит сейчас, идет вразрез со всеми нашими правилами. Обычно собеседование проходит в режиме он-лайн от начала и до конца. Я уже… очень давно не проводила собеседование вот так, лично.

Она улыбнулась мне, и я невольно улыбнулся ей в ответ.

— Но Перри — это особый случай. И вообще-то это было моей идеей — пригласить вас сюда.

— Что ж, — сказала мама, — мы очень ценим то, что Колумбийский университет заинтересовался Перри.

Лианн рассмеялась.

— Ну, не мы одни им интересуемся. В последние два месяца стоит только включить телевизор… Вы определенно оказались в центре внимания и узнали, что такое настоящая слава, не так ли?

— Да, мэм, — сдержанно ответил я, не зная толком, как реагировать на этот пассаж насчет славы.

— Разумеется, это печальный конец для мисс Закзаускас, но… в любом случае, вы люди занятые, так что перейдем к делу.

Она выдвинула один из ящиков стола и, достав оттуда папку, открыла ее:

— Так, посмотрим. Мы получили ваши вступительные документы в мае. Ваш средний балл в школе — три и три…

— Три и тридцать четыре, — поправил отец.

— Три и тридцать четыре.

Улыбка Лианн стала немного натянутой; она взяла остро заточенный карандаш и внесла исправления в анкету. — Выпускной тест — двести двадцать баллов, и двести пятьдесят баллов — вступительный тест. Занятия плаванием, член дискуссионного клуба, юриспруденция и судебное дело, член школьного сената — все очень значительно и веско… — снова сдержанная улыбка, — …немного размывчато, но в целом неплохо. Однако полагаю, вам известно, что мы очень избирательны при приеме студентов. Учитывая нашу особую программу и условия, мы можем позволить себе быть разборчивыми и даже немного придирчивыми — у нас высокие стандарты. Так что, миссис и мистер Стормейр, не поймите меня неверно, но если бы Перри ограничился вышеперечисленными достижениями, мы бы здесь сейчас не сидели…

Я обернулся и посмотрел на маму с папой. Они уже не улыбались — ни тот, ни другой. Отец лишь как-то немного кривил рот, но это была жалкая потуга на улыбку.

— Простите, — сказала мама, — я не уверена, что правильно поняла, о чем вы говорите.

— Я говорю вот об этом, — сказала Лианн, извлекая из ящика стола толстую пачку исписанных листов и выкладывая их на стол перед собой. — Я говорю о его эссе. Вот об этом эссе, написанном Перри.

Родители нахмурились и уставились на пачку бумаги так, словно Лианн выложила перед ними кучу дерьма, а не мое эссе. У них даже носы сморщились. На секунду меня поразило, насколько же мама и папа внешне похожи друг на друга.

— Это его эссе? — спросила мама.

— Да. — Лианн перевернула несколько страниц. — Наше требование для вступительной работы — от двухсот пятидесяти до пятисот слов; обычно этого достаточно, чтобы раскрыть тему. Перри прислал нам эссе на четыре тысячи слов.

— Четыре тысячи? — переспросил отец.

— На какую тему? — уточнила мать.

Лианн посмотрела вниз на первую страницу, которую она открыла.

— «Опишите ситуацию или событие, которое помогло вам открыть глаза на самого себя, осознать себя как личность».

Она подняла взгляд на нас, симулируя скептицизм с таким совершенством, что я решил: она долго тренировалась, глядя в зеркало.

— Так что, как вы понимаете, в обычных обстоятельствах, эссе, которое полностью не соответствует нашим стандартам для вступительных экзаменов, было бы возвращено абитуриенту и никто даже не стал бы его читать. Возможно, его оповестили бы, что он не прошел вступительные экзамены. Однако в данном случае невероятный объем эссе привлек внимание одного из членов приемной комиссии. Он прочел его и дал прочесть остальным… Данное эссе стало для нас культовым, если можно так выразиться.

— Культовым? — спросила мама и уставилась на меня круглыми глазами. — Ты о чем там написал?

— Я полагаю, легче всего описать эту работу, как рассказ о ночи в Нью-Йорке вместе с Гобией Заксаусказ, — сказала Лианн, перелистывая страницы кончиками пальцев. — То, что прислал нам Перри вместе с вступительной анкетой, это стремительная проза, в которой присутствует и непечатная лексика, и криминальный сюжет, и, если позволите так выразиться, пренебрежение к привычным стандартам вступительной работы. Тут множество просторечий, жестких описаний и слезливых сцен. — Она захлопнула папку и положила сверху ладонь. — В то же время это одно из самых блестящих и оригинальных произведений из всех, что я читала, работая здесь на факультете.