Кент Литл - Единственный

Коннор прекрасно понимал, что он обязан уважать выбор Лорел. С самого детства он придерживался строгих этических норм, и у него не укладывалось в голове, как можно их нарушать. Он невысоко оценивал людей, которые способны обманывать своих любимых или вносить раздор между мужчиной и женщиной. Тем более между мужчиной и женщиной, которые решили вступить в брак.

Но здесь моральные правила, похоже, неприменимы. Их нельзя отнести к тому, что происходит между ним и Лорел. Все мыслимые этические нормы отступают перед грандиозной бурей, охватившей его сердце. Не зря говорят, что на войне и в любви дозволено все. Однако до нынешнего вечера, до той минуты, когда Коннор задумался об этической стороне обнаруженного им чувства к Лорел, он никогда не признавал истинности этого утверждения.

Если рассуждать о правильном и ложном, то Коннор сказал бы: не правильно, если Лорел станет женой другого человека. Так же не правильно, как если бы завтра солнце взошло на западе и село на востоке. Осмелится ли он сказать об этом Лорел?

Осушив бокал, Коннор тряхнул головой. Им необходимо время, чтобы заново узнать друг друга. Испытать на прочность это удивительное, всепоглощающее чувство. Нельзя просить ее поставить на карту все по прихоти, по капризу.

А если он ошибается?

Не спеши, мысленно приказал он себе. Двигайся шаг за шагом. Лорел просила тебя остаться, чтобы поговорить с тобой. Вот так и нужно поступить.

Коннор сделал глубокий вдох, отставил пустой бокал и осмотрелся. Среди гостей он узнал нескольких друзей семьи Лорел, которые в свое время бывали частыми гостями в поместье.

Если они и узнали его, то узнали просто как сына сторожа усадьбы. Умного, симпатичного, вежливого, даже владеющего грамотной речью... для парнишки из низов. Как мило со стороны Чарлза, что он приветил мальчика и взял его под свое крыло. И как мальчику повезло, что у него появился такой могущественный покровитель.

Говорят, Чарлз даже выхлопотал для него стипендию в Принстоне. Ценит ли он все, что Чарлз для него сделал, - вот что хотелось бы знать!

И все это верно. Чарлз Сатерленд очень много помогал Коннору. Но стипендия не покрывала всех расходов во время учебы, и Коннор считал, что необходимость зарабатывать деньги самостоятельно дала ему не менее ценные знания, чем те, которые он получил в стенах колледжа.

Да, думал Коннор, он за многое признателен Чарлзу Сатерленду. И чем же собирается отплатить благодетелю? Тем, что вторгнется в налаженную и размеренную жизнь его дочери и внесет сумятицу в ее душу? Предложит ей нарушить данное ему слово и пренебречь своими обязательствами?

Коннор поискал глазами Лорел и вскоре увидел ее. Горло его сжалось. Лучше всего, если он немедленно уйдет. И завтра же утром улетит в Нью-Йорк. Надо бежать от риска новой встречи с ней, и поскорее.

Но едва ли он способен так поступить. Она будет оскорблена, а допустить это он не может и за все блага мира.

Коннор стоял в стороне с новым бокалом шампанского и наблюдал за яркой процессией гостей.

Давно ему не приходилось бывать на таких приемах; в последний раз, вероятно, это было также у Сатерлендов. Много воды утекло с тех времен. И вновь ему здесь неуютно.

Он всматривался в толпу, надеясь увидеть дружеское лицо Чарлза Сатерленда, однако разглядел другое, тоже знакомое, но отнюдь не дружеское.

Он встретился взглядом с Филиппом, старшим братом Лорел. Его тут же поглотило море эмоций и воспоминаний. Филипп беседовал с гостями, одной рукой обнимая красивую женщину с каштановыми волосами, которая смотрела на него восхищенными глазами.

Филиппа природа наградила густыми, слегка вьющимися волосами того же золотистого оттенка, что и у его сестры; они были зачесаны назад, что придавало ему официальный вид. И глаза у него тоже были голубые, правда светлее, чем у Лорел; их холодный блеск соответствовал его расчетливой натуре. Филипп был довольно коренаст.

Даже в детстве он отличался избыточным весом.

Впоследствии он научился скрывать полноту, а сегодня она тем более не была заметна под безукоризненно сшитым костюмом. Белый смокинг подчеркивал его бронзовый загар - приобретенный, несомненно, на полях для гольфа, теннисных кортах и яхтах. Одним словом, перед Коннором предстал рафинированный, богатый молодой холостяк, наследник семейного бизнеса, который в настоящее время находился в руках его отца.

Коннор вспомнил, как Чарлз говорил ему, что Филипп работает в фирме Сатерленда с момента окончания колледжа, то есть уже четыре года. И Коннор не сомневался, что Филипп ожидает того дня, когда отец уйдет из дела, освободив для него свое место. При этом все, кто знал отца и сына, были уверены, что Филипп и вполовину не столь способен, как Чарлз.