Энн Мэйджер - По ту сторону любви

- Я просто думал об этом фантастическом образце для подражания по имени Дина Кирстен, о котором я так много читал в винодельческих журналах и колонках со сплетнями, об этой потрясающей суперженщине, которая помолвлена с французским графом, доброе имя которой не так уж безупречно, смею заметить. Эдуард намеренно обхаживал прессу во имя тебя. Глупая и напрасная ошибка с его стороны. Поскольку ты представляешь имя де Лавдо, я думаю, он считает ауру блеска и совершенства вокруг тебя жизненно необходимой. Эта концепция паблисити была сначала его детской выдумкой, не так ли?

- Как ты... - она не договорила, лицо ее побледнело от гнева.

- Предположим, я сказал одному из моих друзей журналистов, что твое прошлое не такое уж незапятнанное, как заставил всех поверить граф де Ландо! Что его замечательная представительница просто плод его благородного воображения! Что она родила ребенка без священных уз брака, а потом бросила его ради блестящей карьеры! Позволит ли тебе Эдуард продолжать занимать такое важное место в своей компании? Будет ли он поддерживать твои опыты в Техасе? Женится ли он все-таки на тебе? Или ты потеряешь все и причинишь ущерб де Ландо?

- ТЫ не посмеешь.

- Ошибаешься, посмею.

- Это же шантаж.

- Я предпочитаю рассматривать это как поступок отчаявшегося мужчины, желающего, чтобы у его сына была мать.

- Стивен будет невыносимо страдать, если узнает правду.

- Тем более лучше сделать по-моему и предотвратить его страдания.

- Наш сын будет страдать так или иначе. Эдуард любит меня. Он никогда не отреагирует так, как ты думаешь. Он уже знает, что у меня от тебя сын, и он знает, как я страдала, когда вынуждена была отдать его.

Он не спуская с нее своих голубых глаз. Она выглядела умопомрачительно красивой, с блестящими черными волосами, рассыпавшимися по пушистому белому меху, с темными глазами, горящими в страстном гневе, и если бы она не защищала Эдуарда, Морган готов был бы смягчиться, такую она имела над ним власть. Но он напрягся и еще крепче вцепился в хромированные перила лестницы.

- Да, я был глубоко тронут, что Эдуард оказался на твоей стороне, когда я женился на Холли и счастливо жил с тех пор, - сардонически сказал Морган. - Я могу его понять, что он хочет тебя, несмотря на твое прошлое. Ты неотразимо красива и обаятельна. Другое дело, захочет ли он, чтобы все узнали, какая ты на самом деле? Позволит ли он себе рисковать репутацией своего имени и компании ради любви? Знаешь, Дина, ты поступила хуже меня. Мое неудачное начало ни черта не стоит по сравнению с твоим прошлым.

- Я не дам тебе это сделать. Я скажу ему все сама.

- Иди немедленно. У тебя двадцать четыре часа на размышления. Я буду ждать здесь. Но помни, если ты вернешься со мной и, побыв в Кирстен-Вайн-ярдз шесть месяцев, захочешь вернуться к Эдуарду, я не буду тебя останавливать. Дина, ты нужна Стивену больше, чем Эдуарду, и я думаю, общение с ним будет тебе гораздо большей наградой, чем вся твоя деятельность в Бордо и Техасе. Ты можешь выращивать новые сорта винограда и делать вино в Кирстен-Вайн-ярдз не хуже, чем в любом другом месте. Дина. Если ты поедешь со мной, ты можешь иметь и карьеру, и сына, но твой все понимающий французский граф не даст тебе сына.

Дина не могла больше слушать. Морган разрывал ей сердце, предлагая Стивена. Однако цена за Стивена - вся ее красивая жизнь, которую она построила в противовес своей горькой потере. Без этого противовеса или Эдуарда она останется один на один со всем, от чего она бежала восемь лет назад. Положим, Морган зовет ее на шесть месяцев и она захочет остаться? В чем тогда будет ее прибежище? Она слишком хорошо познала чувство изгнания и одиночества. Сможет ли она пережить второй приступ этих горьких ощущений?

Она медленно вышла за дверь. Двадцать четыре часа на размышления? Как она сможет сделать выбор? Дина немедленно вернулась в Палас-отель. Морган в этой роскошной, элитарной, фантастической резиденции, состоявшей из башенок и извилистых коридорчиков, устланных персидскими коврами, с его ультиматумом казался ей частью какого-то сюрреалистического сна. Мечтая поговорить с Эдуардом наедине, она расстроилась, найдя номер графа полным бомонда, с кем он так любил проводить свои отпуска.

Эдуард потягивал шампанское с греческим лордом-судовладельцем и двумя германскими стальными баронами, один из которых был его другом по колледжу. Они обсуждали, чем лучше заняться - лыжами, бобслеем, санями или отправиться на склон Корвилия и пообедать в одном из самых знаменитых и старейших клубов в Европе, в "Корвилии".