Люси Монтгомери - Дом мечты

- Я долго раздумывал над этим, Энн. Я считаю, что доктор, если может, должен восстановить нормальное состояние своего пациента, к каким бы последствиям это не привело. Это просто моя обязанность. Я должен вернуть ему разум. Надежда есть. Если все сложится удачно, ему удастся поправиться.

- Но Дик не Твой пациент, - воскликнула Энн, меняя тактику. - Если бы Лесли просила тебя что-нибудь сделать для него, тогда это было бы твоей обязанностью сообщить ей, что ты думаешь. Но у тебя нет права вмешиваться.

- Я не называю это вмешательством. Двенадцать лет назад дядя Дэйв сказал Лесли, что для Дика ничего нельзя сделать. И она этому, конечно, поверила.

- А зачем дядя Дэйв стал бы ей это говорить, если бы это не было правдой? - вскричала Энн. - Разве он не такой же врач, как и ты?

- Нет, я думаю, что нет. Может быть, это выглядит немного самоуверенно, я бы даже сказал нагло. Ты ведь знаешь, с каким недоверием он относится ко всем "новомодным" методам в медицине. Он возражал даже против операции по случаю аппендицита.

- Он прав, - воскликнула Энн, изменившись в лице. - Я тоже считаю, что современные врачи слишком увлеклись проведением различных экспериментов на живом материале.

- Ронда Эллонби не жила бы сейчас, если бы я не рискнул и не провел эксперимент, - нашел аргумент -Гилберт. - Я попробовал новый метод, и это спасло ей жизнь.

- Я сыта по горло твоими рассказами о Ронде Эллонби, - воскликнула Энн, хотя это обвинения было несправедливым, так как Гилберт ни разу не упоминал о Ронде Эллонби с того дня, как поделился с Энн своей радостью по поводу удачной операции. Гилберт никому больше не говорил об этом.

Гилберт чувствовал себя довольно неловко.

- Я не думал, я не мог и предположить, Энн, что ты так воспримешь мое предложение, - сказал Гилберт, решительно вставая и направляясь к двери. Это был первый случай в их совместной жизни, когда они чуть не поссорились.

Но Энн бросилась за мужем и втащила его обратно.

- Гилберт, не сходи с ума. Сейчас ты сядешь сюда, и я краси-и-и-во извинюсь перед тобой. Ах, если бы ты знал...

Но Энн вовремя сумела взять себя в руки. Еще немного, и она выдала бы Гилберту секрет Лесли.

- ..если бы ты только знал, что чувствуют при этом женщины.

- Мне кажется, что я знаю. Я обдумал эту проблему со всех точек зрения и пришел к выводу, что просто обязан сообщить Лесли о том, что Дика можно вылечить. И все. На этом мои обязанности заканчиваются. Дальше она сама должна решить, как поступить.

- Ты сто раз не прав, Гилберт. Как можно взваливать на бедную девочку такой груз? У нее не хватит денег на операцию.

- Пусть она сама все решит, - упрямо настаивал Гилберт.

- Ты сказал, что Дик может быть вылечен. Ты уверен в этом?

- Точно нельзя сказать. Никто не может быть уверен в таком деле. В самих мозгах могут быть повреждения, которые невозможно будет восстановить. Но если причина потери памяти заключается в давлении поврежденных костей на определенные участки мозга, то все жизненные функции можно восстановить.

- Да, но это только вероятность. Мы не можем быть уверены, что это именно так, - не сдавалась Энн. - Теперь предположим, что ты сказал обо всем Лесли и она согласилась на проведение операции. Это же будет стоить огромных денег. Ей придется занимать деньги или продать ту небольшую собственность, которая у нее есть. Предположим, что операция не удастся и Дик ничего не вспомнит. Как тогда она будет расплачиваться с долгами? Как тогда проживут они, если Лесли для оплаты операции продаст ферму?

- О, я знаю, я знаю. Но все-таки моя обязанность сказать ей все. Я не могу поступить иначе.

- О, я знаю упрямство Блайзов, - простонала Энн. - Но не бери всю ответственность на себя. Посоветуйся с доктором Дэйвом.

- Я уже сделал это, - неохотно ответил Гилберт.

- И что же он тебе сказал?

- Если пересказывать вкратце, он сказал то же, что и ты, то есть предложил оставить все так, как есть. Несмотря на его нелюбовь к экспериментам в медицине, он посмотрел на эту проблему с твоей точки зрения. То есть он не советовал бы делать операцию для пользы самой Лесли.

- Слава Богу, - сказала Энн. - Я знала, что здравый смысл его не покинет, что ты и твое мнение будут поколеблены мнением почти восьмидесятилетнего врача, который сам спас не одну жизнь. Его мнение, конечно, значит больше, чем мнение какого-то мальчишки.

- Благодарю.

- Не смейся. Это слишком серьезно.

- Такова просто моя точка зрения. И это действительно серьезно. Он человек, который безнадежно отстал. Дик так беспомощен...