Роксана Пулитцер - Двойняшки

Но для минета сегодня вечером она, пожалуй, сгодится. Декстеру не терпелось освободить ее от печати усталости, которая читалась на ее аристократическом лице.

Роскошный ужин протекал так же, как и все другие ему подобные, вытянутые от важности лица лишь слегка наклонялись над тарелками, над столом висел гул голосов, в котором можно было разобрать какие-то малозначащие фразы о погоде и льстивые возгласы в адрес горячего блюда и закусок.

- Уолли, я недавно приобрел несколько работ Энн Грэм. Вы, случаем, не думали провести ее выставку в вашей галерее на Уорт-авеню? - как бы невзначай спросил Декстер, слегка подвинувшись, чтобы официант мог забрать тарелку.

- Мой друг, я неоднократно пытался заполучить ее, но на нее такой спрос, что пока у меня ничего не вышло.

Декстер вспомнил обнаженные плечи Энн и ее фигуру в черном вечернем туалете. Да, эта женщина продолжала оставаться загадкой для него. Казалось, она принадлежала всем - и никому.

От десерта Декстер отказался. Он был убежден, что к ликеру можно подавать лишь контракты на подпись.

- А знаете, я видел Энн. Грэм в Белом доме, - вдруг вступил в разговор старый сенатор. - Она встречалась с сыном вице-президента. Похоже, у вице-президента появились виды на то, что она станет его невесткой. - Он затянулся своей облегченной сигареткой и продолжил:

- Кажется, он от нее без ума.

Все же ее предшественницы казались вице-президенту партией, недостойной его сына; как-никак семья великих политиков.

Декстер изобразил на своем лице подобие улыбки.

Большинство гостей продолжали сидеть и болтать так, ни о чем, что было обычным финалом любого ужина, но кое-кто, ссылаясь на, дела, уже готовился уходить. Когда яхта причалила к берегу, яркая толпа спустилась по мосткам.

Декстер проводил гостей, после чего молча взял за руку Андреа и повел ее вниз, в библиотеку. Он нажал на кнопку, скрытую за портьерами, перегородка отодвинулась, и перед ними открылась потайная комната, освещенная неярким светом. Там на стеллажах из красного дерева выстроились сотни альбомов с порнографическими фотографиями - садомазохизм, гомосексуалисты, секс с животными, секс с детьми. В ящиках лежали кучи каталогов, рекламирующих резиновые члены и влагалища. За стеклянными дверцами некоторых полок находились шпоры и кнуты, сделанные из самой качественной кожи.

Лицо Андреа оставалось все таким же высокомерным и отрешенным от действительности, но соски ее грудей напряглись, и это было заметно под ее светлой сатиновой блузкой.

Декстер грубо схватил ее за грудь, опустил на колени, высвободил из брюк свой член, сунул ей в рот и так же грубо приказал:

- Соси!

Настоящее

Грейси выдергивала один за другим бледно-желтые нарциссы, тюльпаны и ирисы из огромной охапки весенних цветов, привезенных ей утром в огромной вазе от Лалика из цветочного магазина по заказу Декстера.

Она расставляла их в маленьких вазочках по всей комнате. В голове ее звучали слова: "Все цветы - проводники солнечного света", и вдруг из коридора до нее донесся голос отца, говорившего кому-то:

- Моя дочь должна иметь все самое лучшее. Вы должны обеспечить ей надлежащий уход и внимание.

Мне можете звонить в любое время дня и ночи. - Его низкий голос становился вес громче и громче по мере того, как он приближался к двери, и Грейси видела сквозь стекло почтительно склоненные головы в белых шапочках. - Я хочу, чтобы на этот раз вы лечили ее подольше, мисс Хэтч, - добавил он, обратившись к старшей медсестре. Это было сказано с такой непреклонностью и нажимом, что по спине Грейси пробежали мурашки. - Доктору Кейну я сам об этом скажу.

Дверь распахнулась, и в палату вошел Декстер.

Грейси поразила на мгновение широкая и добрая улыбка, светившаяся на его лице. У нее даже появилось искушение сбросить панцирь, под которым она пряталась от этого человека, и раствориться, как и все, в том добродушии и приветливости, которые он, казалось, излучал. Но вместо этого она поежилась.

Его обаяние всегда оставляло ее равнодушной. Во всяком случае, после того, как он так обошелся с мамой.

- Здравствуй, моя дорогая, - сказал Декстер безмятежным голосом.

- Здравствуй, папа, - без всякого выражения ответила Грейси.

- Как у тебя дела?

Он даже не поцеловал ее. Он даже к ней не прикоснулся. Да он и не стал ждать ответа на свой вопрос.

- Как хорошо, что Керри с детьми приехала к нам, - сказал он с чувством и заходил из угла в угол. - Я думаю организовать в ее честь несколько приемов.