Патриция Райс - Бумажный тигр

Джорджина вздохнула. Ну почему Питер не может хоть немного походить на мистера Мартина? Тогда она, конечно, влюбилась бы в него.

Питер опасливо оглянулся на нее:

- Прости, я не хотел тебя обидеть. Почему так получается? Что бы я ни сказал, тебе все не нравится! Мне кажется, я говорю нормальные вещи, а ты обижаешься! Хорошо еще, что сейчас у тебя нет под рукой кувшина с лимонадом...

- Дело не в том, что ты говоришь, а в том, что ты меня не слушаешь. Я пыталась сказать тебе сейчас что-то, но ты пропустил все мимо ушей.

- Просто я уже всласть наслушался нотаций от своего отца, и с меня хватит. Тебе пора научиться учитывать настроение мужчины! - Питер стегнул лошадей и пустил их рысью.

А тебе не пора? Ты не Господь Бог. В конце концов, у меня тоже есть настроение. Например, сейчас я не в духе.

Джорджина не хотела ссориться, но что поделать, если Питер вывел ее из себя? К сожалению, в последнее время слишком часто их встречи заканчивались этим. Когда он был рядом, Джорджине казалось, что она сидит на пороховой бочке, которая может взорваться в любую минуту. Может быть, действительно стоит заняться вместе с матерью подготовкой к свадьбе и на все остальное не обращать внимания?

- Что ж, мы в расчете. Почему бы тебе не поехать сейчас домой и не отдохнуть немного? А потом снова встретимся уже в другой обстановке?

- Прекрасно, но если ты не вернешь на работу ту несчастную девушку, которую сегодня уволил, я не найду себе покоя. Тем более что это именно я рассказала обо всем мистеру Мартину, а вовсе не она. Тебе следует перед ней изви...

- Ты?!.. - вскричал Питер, да так громко, что лошади шарахнулись в сторону.

- Это очень милый человек. Я познакомилась с ним в поезде, когда возвращалась домой. Если не веришь, спроси его самого.

- Значит, ты нарочно сделала те фотографии, чтобы отдать ему? Зная, что он воспользуется ими для того, чтобы представить нас перед всем светом рабовладельцами? - тихо, но зловеще спросил Питер.

- Спроси об этом самого мистера Мартина, - ровным голосом отозвалась Джорджина.

Дэниел заслуживал того, чтобы и ему маленько перепало. Если бы он не увязался за ней, она спокойно вернулась бы домой и ей не пришлось бы объясняться с Питером. "Так ему и надо! Пусть сам выкручивается".

- Будь он проклят! Ведь он использовал тебя в своих корыстных целях, как ты не понимаешь! Ты по простоте душевной наговорила ему бог знает что, а он перевернул все с ног на голову и представил нас дураками и негодяями. А потом он, наверно, отпустил пару комплиментов относительно твоего нового увлечения фотографией и уговорил одолжить ему пару-тройку этих дурацких снимков. Я ему все кости переломаю! Твой отец в курсе, что ты видишься с этим мерзавцем? Кстати, как ты к нему ходила? Одна? Без провожатых?

- Во-первых, снимки на самом деле неплохие, - скрестив руки на груди и упрямо глядя перед собой, бросила Джорджина. - А во-вторых, давно закончились те времена, когда девушкам требовались провожатые.

Питер молча завернул на подъездную аллею к дому, остановил коляску перед крыльцом, спрыгнул и предложил Джорджине руку.

Где я могу найти эту скотину? Хочется сказать ему пару ласковых.

Джорджина даже не оглянулась на его руку и вышла из коляски самостоятельно.

Я не скажу тебе это до тех пор, пока ты не пообещаешь вернуть на работу уволенного клерка. И вообще не буду с тобой разговаривать.

Питер сверкнул на нее глазами.

- Отлично. Молчание - золото.

- Терпеть тебя не могу, Питер Маллони!

Подобрав юбки, Джорджина убежала в дом, оставив Питера стоять перед крыльцом. Она решила не сдаваться. О, он еще пожалеет о том, что назвал ее фотографии дурацкими и отказался выполнить ее просьбу!

Она взбежала вверх по лестнице и заперлась в спальне. Отыскав шнурок звонка, дернула за него с такой силой, что звон прокатился по всему дому. Отца еще нет. Тем лучше. Значит, ей ничто не помешает спокойно привести себя в порядок. Она его попросит. Порой он бывает упрямым, но по крайней мере никогда не отказывает ей в просьбах, если они разумны. Она добьется того, чтобы Одри вернули на работу! Отец ее поймет!

Мать вот уже несколько дней не выходила из своей комнаты, переживая очередную "драму", поэтому Джорджина находилась в гостиной одна, когда домой вернулся отец. Она нарочно надела синее платье, которое ему всегда так нравилось, и, когда он вошел в комнату, поднялась ему навстречу с улыбкой на лице. Отец нахмурился и швырнул на ближайший столик газету.