Нора Робертс - Обожествлённое зло

В ответ раздался общий гул одобрения, заставивший Клер переминаться с ноги на ногу.

- Ну, большое спасибо...

- Я для тебя специально сделала свое желе, - продолжила Мин, набрав воздуха. - Давай я его сразу поставлю в холодильник?

Открыв дверцу Мин нахмурилась. Пиво и лимонад, и какая-то модная закуска. "Ничего большего и ожидать не приходится от девчонки, вертевшейся в высших сферах Нью-Йорка, - подумала Мин".

"Соседи, - думала Клер, пока женщины разговаривали и суетились вокруг нее, - она не видела их уже несколько лет и не знала о чем с ними можно разговаривать". Откашлявшись, она попробовала улыбнуться. - Простите, я еще не успела сходить в магазин. У меня нет кофе. "-А также чашек и ложек", подумала она.

- Мы не на кофе пришли. - миссис Негли взяла Клер за плечо и сухо улыбнулась. - Просто, чтобы поприветствовать тебя.

- Так мило с вашей стороны. Правда, так мило. А я даже не могу предложить вам сесть.

- Хочешь, мы поможем тебе разобрать вещи? - Мин шныряла повсюду, явно разочарованная отсутствием коробок. - Судя по размерам перевозочного грузовика, который был здесь утром, у тебя должна быть куча вещей.

- На самом деле, нет, это было мое оборудование. Я никакой мебели с собой не привезла. - Разозлившись от нацеленных на нее любопытных взглядов, Клер засунула руки в карманы. "Это хуже, - решила она, - чем интервью для прессы". - Я решила взять с собой только то, что нужно.

- Молодежь. - Сказала Мин с короткой усмешкой. - Порхают как пташки. Что бы твоя мама сказала, узнав, что у тебя здесь нет ни чайной ложки, ни своей подушечки для сидения?

Клер полезла за сигаретой. - Наверно, предложила бы сходить в магазин.

- Ну, мы тебе не будем мешать. - миссис Финч собрала дам со знанием дела, как если бы это были девятилетки. - Просто верни тарелки, когда время будет. Они все подписаны.

Они вышли гуськом, оставив запах шоколадных пирожных и цветочных духов.

- Ни одной тарелки в шкафу, - проворчала Мин. - Ни единой тарелки. Но в холодильнике у нее много пива. Мне кажется, что отец что дочь.

- Ой, Мин, замолчи, - сказала по доброте душевной Глэдис Финч.

Сумасшедшая Энни любила петь. Ребенком она пела сопрано в хоре Первой Лютеранской церкви. Ее высокий, приятный голос мало изменился за полвека. Как и не изменился ее необремененный разум.

Ей нравились яркие краски и блестящие предметы. Она часто наряжалась в три блузки, одна поверх другой, и забывала надеть трусы. Навешивала на руку звеневшие браслеты и забывала мыться. С момента смерти матери, двенадцать лет назад о ней никто не заботился, не готовил с вниманием и любовью еду и не следил, чтобы она ее съела.

Но город заботился о себе. Кто-нибудь из "Женского Клуба" или городского Совета каждый День подъезжал к ее ржавому, кишевшему крысами фургону, чтобы передать еду или посмотреть на последнюю коллекцию отбросов.

У нее было сильное и крепкое тело, как бы восполнявшее хрупкость рассудка. И хотя волосы ее совершенно поседели, лицо оставалось нежным и приятным, а руки были круглые и розовые. Каждый день, независимо от погоды, она проходила расстояние в несколько миль, таская за собой холщовый мешок. К "Марте" на пирожок и стаканчик вишневого напитка, на почту за цветастыми вымпелами и письмами, к "Гифт Импориум", чтобы изучить витрину.

Она прогуливалась вдоль дороги, напевая и бормоча себе под нос, осматривая землю в поисках сокровищ. Она настойчиво обходила поля и леса, и у нее хватало терпения простоять час, наблюдая, как белка лущит орех.

Она была счастлива, и ее бессмысленно улыбающееся лицо говорило о десятках не раскрытых ею тайн.

Глубоко в лесах было одно место. Расчищенный круг, с вырезанными на деревьях изображениями. За кругом была яма, из которой иногда доносился запах паленого дерева и мяса. Каждый раз, когда она отправлялась туда, кожа ее покрывалась мурашками. Она помнила, что была там ночью, когда ее мама уехала и Энни отправилась искать ее по холмам и лесам. Там она увидела такое, что от ужаса у нее перехватило дыхание. Такое, что еще несколько недель не могла уснуть. До тех пор, пока воспоминания не стерлись.

Она запомнила лишь кошмарное видение созданий с человеческим телом и головами животных. Поющих. Танцующих. Кто-то кричит. Но вспоминать ей не хотелось, так что она запела и стала думать о другом.

Больше она туда ночью не ходила. "Нет, сэр, по правдочке нет, ночью не ходила". Но иногда ее словно тянуло туда. И сегодня был именно такой день. Днем она не боялась.