Ирина Родионова: Разящая стрела амура

В тридцать попросила дирижера стать отцом ее ребенка, без всяких обязательств. Дирижер отказался. Тогда Вера Николаевна, поджав губы, попросила об этом скрипача-солиста, тот сослался на некоторые проблемы в этой сфере и тоже отказался, но мадам Савина не сдалась. Она твердо знала, что прошлое ее кристально чисто, а цель - священна. Это дало ей силы, чтобы попытать счастья с пианистом, с барабанщиком, с виолончелистом и кларнетистом. Горю Веры Николаевны посочувствовала арфистка. Арфистке было шестьдесят восемь лет и она знала толк в жизни. На сцену всегда выплывала в темно-зеленом бархатном платье, в перьевом боа, платиновом парике а-ля Мэрилин и огромных "тортильих" очках во все лицо. Многие зрители весь концерт только на нее и смотрели. Пожилая Монро, раздвинув ноги, страстно прижимается к арфе, придавая при этом своему лицу самые невообразимые, страстные выражения.

- Зина, ты зря тратишь время. Среди знакомых ты отца для ребенка не найдешь. Здесь же миллион всяческих ограничений! Вдруг жена узнает? Или, может быть, ты сейчас алиментов не хочешь, а потом.., мало ли что...

- Да я никогда! - вспыхнула целомудренная Вера Николаевна.

- Ты зря не кипятись, - арфистка элегантно стряхнула пепел с "Примы", которую курила через двадцатипятисантиметровый антикварный мундштук. - Бери лучше путевку и поезжай в дом отдыха.

- Какой дом отдыха? - целомудренные глаза мадам Савиной полезли вверх. - Сейчас же ноябрь месяц! Я что, должна буду целыми днями в номере сидеть?

- Во-первых, ноябрь идеально подходит.

Народу не будет, тебе конкуренции меньше, по принципу "на безрыбье".., ну да ладно.

Во-вторых, ты должна будешь в номере не сидеть, а лежать. В-третьих, обязательно не одна.

- Что?!

Но, увы! В наш испорченный век даже на курорте никто не отважился осквернить такое закаленное целомудрие. Мужчины склоняли головы, терли переносицы, кряхтели, рассыпались в пространных объяснениях, но все как один в итоге отказывались категорически.

Вернулась мадам Савина такой же невинной, как и уезжала. Кроме того, у арфистки кроме длинных рук был еще и очень длинный язык. Месяца полтора Вера Николаевна сносила смешки за своей спиной и сальные шутки в курилке, а затем ушла из оркестра "по собственному желанию", в ДМШ № 5 им. Н. П. Римского-Корсакова, но как мы уже знаем, это учреждение оказалось кузницей разврата.

***

- Как? Я спрашиваю, как в таких условиях можно заниматься морально-нравственным воспитанием?! - стучала она кулаком по огромному, полированному столу начальника комитета по образованию. - Как можно прививать подрастающему поколению понятия о приличиях, когда все считавшееся неприличным всего двадцать лет назад, сегодня норма?!

Начальник комитата утирал пот со лба, разводил руками и пожимал плечами. Полчаса назад эта женщина в коричневом костюме фасона догороховских времен и огромных очках в роговой оправе, ворвалась в его кабинет, потрясая кипой нот, начав яростно критиковать современную эстетику одежды. На вид ей было лет сорок, сорок пять. Тонкие, плотно сжатые, красные губы в нитку; блеклые веснушки вокруг острого носа: выступающие скулы; пронзительные серые глаза; огненно-рыжие волосы заплетены в толстую косу, аккуратно уложенную вокруг головы; точеная фигура...

"Пожалуй, если с нее убрать весь старомодный хлам, весьма эффектная получилась бы женщина", - неожиданно для самого себя подумал начальник и тут же сам себя одернул. - "Хотя, нет, пожалуй... Не дай Бог с такой мегерой оказаться где-нибудь... наедине...".

- Э.., простите.., а чем я могу помочь? - вставил он робко, улучив момент, когда незнакомка переводила дыхание.

- Как?! И вы еще спрашиваете?! Запретить!

- Что запретить? - осторожно поинтересовался начальник, непроизвольно шаря рукой под крышкой стола. Раньше он был кассиром в банке, а там, как известно, под крышкой каждого стола каждого кассира, находится кнопка вызова вооруженной охраны.

- Все! - последовал ответ.

- Все? - брови начальника взлетели вверх.

- Нет, ну кое-что конечно, можно оставить, даже ввести специально, примирительно кивнула головой дама.

Начальник покосился на ее грудь, вздымающуюся и опускающуюся как нос корабля в семибалльный шторм, и с тоской подумал: "Какую женщину загубили!".

- Хорошо, изложите свой проект на бумаге и представьте, как только будете готовы, - сказал он, стараясь выглядеть предельно серьезно и сурово.

- Зачем эта волокита?! - последовал раздраженный ответ.