Ирина Родионова - Разящая стрела амура

Желтоватый конверт красовался на каминной полке, нагло закрыв собой фотографию соседа Семена Степановича, генерала в отставке!

- Я тебя не вижу! Просто не замечаю, - Ариадна Парисовна твердо решила игнорировать прилипчивую корреспонденцию.

Она взяла метелку из перьев и начала обмахивать корешки книг на полках. Дойдя до самой последней, опять наткнулась на письмо.

- Ничего не замечаю, ничего не вижу, - госпожа Эйфор-Коровина повторила это как заклинание.

Повесив метелку на крючок, Ариадна Парисовна пошла на кухню, открыла холодильник.., письмо лежит на верхней полке. Двигаясь, будто сомнамбула, потомственная ведьма закрыла холодильник, медленно повернулась и распахнула створки кухонного шкафа. Письмо стояло, опершись на банки с крупой! Госпожа Эйфор-Коровина захлопнула шкаф и бросилась в спальню собирать вещи.

Когда потомственная ведьма вошла в свою самую уютную и любимую комнатку, она тихо осела по дверному косяку. Письмо ожидало ее на подушке.

Схватив сумку с документами, кошелек и ключи от машины, Ариадна Парисовна не оглядываясь, с вытянутой рукой шагала к рубильнику. Отключив во всем доме электричество, закрыв газовый кран и заперев двери и ворота, потомственная ведьма прыгнула в машину. Будто спасаясь от привидений, она мгновенно утопила педаль газа так, что несчастный "Фольксваген" взвыл, и чуть было не заглох, рванувшись с места.

Только выбравшись на шоссе, госпожа Эйфор-Коровина боязливо огляделась по сторонам. Убедившись, что письмо не лежит на приборной панели, не поджидает ее в бардачке и не болтается на ароматической елочке, потомственная ведьма вздохнула с облегчением.

- Оторвалась...

Окончательно успокоившись, Ариадна Парисовна включила радио и, весело напевая, покатила в город.

Возле подъезда городской квартиры ее встретил дворник, который несмотря на ранний час, уже был вынужден опираться на метлу.

- Здрас-с-сьте, - он приветственно качнулся.

- Здрасьте, - ответила ему госпожа Эйфор-Коровина, осторожно огибая коммунального служащего.

Несколько раз Ариадна Парисовна думала о том, чтобы наложить на него антизапойное заклятье, но каждый раз отказывалась от этой мысли. Во-первых, зачем лишать одинокого человека единственной радости в жизни, а во-вторых, если кипучую натуру дворника с утра не умерить, то неизвестно, чем это может закончиться. Дворник, как представитель пролетариата, был крайне озабочен борьбой с "антинародным режимом", но к счастью, после утреннего пива на нее не оставалось сил. Страшно подумать, что произойдет, прекрати он потреблять "успокоительное".

Дворник презрительно посмотрел потомственной ведьме вслед.

- Буржуи... Эй, дамочка! У вас взади торчит!

Госпожа Эйфор-Коровина почувствовала, что у нее холодеют ноги. Она медленно сняла спортивную куртку и схватилась рукой за перила. На спине, скотчем, крест-накрест было приклеено письмо...

***

Вера Николаевна Савина отметила возмутительный искусствоведческий факт: как только порнографии исполняется больше ста лет, она теряет непристойность в глазах общества и превращается в произведение эротического искусства, а после двухсот лет вообще становится "классикой". Всех порнографов века XVIII в XX признали классиками! Их абсолютно безнравственные работы, изображающие несовершеннолетних девиц в самых пикантных позах, украсили лучшие музеи мира! Это чрезвычайно возмущало Веру Николаевну. По ее мнению, такие попустительства совершенно не приемлемы. Неужто в XXII веке все грязные картинки класса "XXX", со страниц журналов, "издатых для мужчин", тоже станут классикой и начнут выставляться в музеях?

Мать Веры Николаевны, Зинаида Михайловна, всю жизнь держала дочь в "ежовых рукавицах". Зорко бдила, чтобы "ни с кем ничего" до вступления в брак. Однако, поскольку в 80-х годах, даже в СССР, этот старомодный обычай отжил свой век и в брак все чаще начали вступать, чтобы скрывать последствия этого самого "чего", Вера Николаевна осталась за бортом ладьи семейного счастья. Зинаида Михайловна предвидела и этот вариант.

- Если до тридцати не выйдешь замуж, то целомудрие можно нарушить, ради рождения ребенка, - говорила Зинаида Михайловна сурово. - Договоришься с каким-нибудь приличным мужчиной. Хоть эта помощь и очень деликатного свойства, но чистой душой и телом женщине в этом не откажет ни один сознательный гражданин.

В общем, дожила Вера Николаевна до тридцати целомудренно, играя на треугольниках в малом филармоническом оркестре.