Эдвард Белэми - Сестра мисс Ладингтон

Прошло немало времени, прежде чем она отважилась поднять лицо с колен старой дамы. На все поцелуи и ласки, которые обрушились на нее, на все заверения в любви и в необходимости ее пребывания в доме, которые нежно нашептывались ей на ухо, она отвечала лишь всхлипываниями и вздохами.

Когда Ида наконец подняла лицо, было заметно, что ее смущение сочеталось со столь сильной печалью, что мисс Ладингтон участливо предложила Полу немного погулять с девушкой по улице, несмотря на наступившую уже темноту.

Когда молодые люди вернулись с прогулки, щеки Иды все еще пылали, как и в момент встречи, однако, несмотря на испытываемое ею смущение, можно было понять, что она очень счастлива.

— Через две недели она выйдет за меня замуж, — торжественно возвестил Пол.

— Я не должна была соглашаться, чтобы он взял меня в жены. Я знаю, мне не следовало этого делать. Я не достойна его, — запинаясь, сказала Ида. — Но я не в состоянии была дать ему отказ — я так люблю его!

— Ты достойна его. Ты как раз та, которая нужна Полу, — уверяла мисс Ладингтон, целуя девушку. — И я слишком хорошо понимаю, насколько он тебя любит. И было бы чрезвычайно странным, если бы он тебя не любил. Ты — благородная девушка, способная тонко чувствовать, и ты будешь с ним счастлива.

В последующие дни Ида чувствовала себя несколько смущенной. Это объяснялось не столько тем, что она не могла понять ту, вне всякого сомнения, искреннюю любовь, которой ее окружали друзья, сколько тем обстоятельством, что любовь эта лишь усилилась, но никак не уменьшилась в результате событий последнего времени. И вместо того, чтобы рассматривать ее раскаяние как путь к искуплению вины, они видели в нем в первую очередь свидетельство искренней добродетели, которая, естественно, говорила об исключительном благородстве девушки. Складывалось впечатление, будто они пытаются загладить несправедливость к ней некоего неизвестного лица. При этом становилось особенно наглядным благородство их собственных душ.

И такова была на самом деле позиция Пола и мисс Ладингтон. Они давно уже привыкли рассматривать следующие одна за другой стадии земного существования отдельно взятой жизни как четко ограниченные изолированные личности.

В их глазах прошлое было хорошим или плохим само по себе. В равной мере были хороши или плохи сами по себе события, имеющие место в настоящем. И принадлежащие прошлому грехи ни в коей мере не могли омрачить добродетели сегодняшнего дня.

Со стороны Пола или мисс Ладингтон это не было игрой или какой-то позой. Они совсем не были склонны делать вид, будто не заметили обмана Иды или забыли его. Да этого просто и не требовалось, учитывая их восприятие окружающего, ибо они полностью придерживались той точки зрения, что не она ответственна за совершенное мошенничество, а предшествовавшая стадия развития ее личности.

Когда же она постепенно осознала видение прошедших событий Полом и мисс Ладингтон и пришла к пониманию того, что они безусловно считают, будто она не несет никакой ответственности за действия своего прошлого «я», поскольку является иным существом, это наполнило ее такой радостью, какой, возможно, еще никогда прежде не испытывал ни один раскаявшийся грешник. А поскольку в эту теорию верили Пол и мисс Ладингтон, то поверила в нее и Ида. Она с огромной радостью сбросила с себя свое постыдное прошлое и вошла в новую жизнь.

И если Ида и прежде любила Пола и чувствовала большое расположение к мисс Ладингтон, то теперь вследствие испытываемой ею огромной благодарности эти любовь и нежность возросли в сотни и тысячи раз.

Почти абсолютное счастье обоих влюбленных несколько омрачалось в течение двух недель, остававшихся до свадьбы, лишь пошатнувшимся здоровьем мисс Ладингтон.

Теперь, когда Иде не было никакой необходимости исполнять какую-либо роль, он по-настоящему узнал ее и убедился, насколько повезло ему с девушкой, завоевавшей его сердце. Каждый день, если не каждый час, он открывал в ней какие-то новые черты, пока неизвестные ему стороны характера или проявления сердечности. В результате он все с большим трудом находил общее в этой жизнерадостной девушке с ее пикантностью, весельем и необычным очарованием и той, постоянно расстроенной, склонной к меланхолии, ранимой и непредсказуемой в своих поступках Идой Ладингтон, которую он знал еще сравнительно недавно.

Однажды утром мисс Ладингтон заявила:

— Я так рада тому, что ты — Ида Слэйтер, а не моя Ида…