Эдвард Белэми: Сестра мисс Ладингтон

Некоторых людей счастье сопровождает в течение всей их жизни — от колыбели и до самой гробовой доски. А на других оно буквально обрушивается внезапно, в определенные периоды, в то время как большая часть их жизни протекает в основном достаточно серо. В этом случае на протяжении каких-нибудь пяти или десяти выбранных судьбою счастливых лет неистово бьют ключом все жизненные силы. Тогда радость насыщает сам воздух, которым мы дышим, и нам кажется, что она является этаким непременным атрибутом нашей жизни.

В жизни мужчин это озарение часто наступает с возмужанием или даже при достижении зрелого возраста — особенно если речь идет о целеустремленных и честолюбивых натурах. А у представительниц прекрасного пола самым прекрасным периодом жизни по большей части является пора девичества или начала супружеской жизни.

Особый случай представляют собою незамужние женщины, которые по мере того, как уходят годы, чувствуют себя все более одинокими и круг интересов которых постепенно становится все более и более узким.

К тому времени, когда мисс Ладингтон исполнилось двадцать пять, она поняла, что более бессмысленно ожидать в этой жизни счастья и что ей ничего не остается, как довольствоваться той сомнительной радостью, которую могут принести воспоминания. И объяснялось это не столько расставанием с порой прекрасной юности, которое уже само по себе всегда достаточно неприятно, сколько теми обстоятельствами, при которых она лишилась малейших следов своей былой красоты.

Ладингтоны принадлежали к тем семьям, которые уже очень давно осели в Хилтоне — небольшой, зажатой меж гор деревне в штате Массачусетс, где занимались в основном сельским хозяйством. Семья была не особенно богата, но в то же время имела неплохой доход и проживала в самом большом доме деревни. Этого было достаточно, чтобы считаться местной знатью.

Юность мисс Ладингтон была необычайно счастливой, и ее, тогда еще молодую девушку, считали первой красавицей деревни. Эта красота в соединении с общественным положением и веселым характером превращала ее буквально в идола молодых мужчин, в неизменно задающую всюду тон предводительницу местных девушек и в этакий наэлектризованный полюс общественной жизни деревни. Ей было около двадцати, она была в расцвете своей красоты и с удовольствием отдавалась радостям молодой жизни, когда внезапно тяжело заболела. Длительное время она находилась между жизнью и смертью. Если называть вещи своими именами — молодая, красивая девушка умерла, исчезла, а с постели после болезни поднялась печальная и поблекшая женщина.

Разрушительные последствия болезни не оставили и следа от былой красоты — они уничтожили ее без остатка. Выпали пышные, блестящие волосы, осталось лишь нечто очень редкое, странного и даже неприятного цвета. Вчера еще столь соблазнительные припухлые красные губки стали тонкими, искривленными и бесцветными. А если говорить о ее лице, которое в прежние годы напоминало своим цветом лепесток розы, то теперь из-за покрытой рубцами, неровной и как бы лоскутной кожи даже друзья не узнавали ее при встрече.

Испокон веков прощание с юностью воспринимается женщинами весьма остро. Однако в большинстве случаев этот процесс протекает столь медленно и постепенно, что притупляет боль от неизбежных потерь. Благодаря этому, по всей видимости, сознание женщин оказывается как бы заранее подготовленным, и они в этом возрасте не испытывают ничего, кроме несколько неопределенной тревоги. У мисс же Ладингтон это превращение имело весьма острый и внезапный характер.

Другие успевают забыть о прелестях юности к тому времени, когда в течение долгих лет стираются последние ее следы. В случае же мисс Ладингтон не было ровным счетом ничего, что могло скрасить горечь потерь: ее молодость завершилась слишком быстро.

За болезнью последовал период, в течение которого она чувствовала себя абсолютно бессильной. И тогда единственным утешением ей служил выполненный на слоновой кости миниатюрный портрет, на котором она была запечатлена в возрасте семнадцати лет.