Мэри Пирс - Горький ветер

— Я поговорю с ним, — сказал Джек. — Я скажу, чтобы следил за своими чертовыми делами.

— Не думаю, что стоит ругаться с ним.

— А кто говорит, что я собираюсь ругаться?

— Отец, я тебя знаю.

— Когда имеешь дело с такими, как Эмери Престон, не стоит надевать лайковые перчатки. Им нужно дать понять напрямик.

В следующий вечер Джек пошел в «Розу и корону» после работы. Он разговаривал с Эмери, не обращая внимания на толпу вокруг.

— Чего ты все время ошиваешься возле Пайкхауса?

— Это свободная страна. Делаю, что хочу.

— Тогда слушай сюда! — сказал Джек. — Если у моей дочери или у Тома Маддокса будут из-за тебя неприятности, ты мне за это ответишь. Я не слишком нежный с такими бандитами, как ты, Престон, так что поберегись!

Джек ушел. Эмери повернулся к клиентам:

— Этот парень, Мерсибрайт, думает, что он большая шишка. А он только простой работник на ферме Аутлендз!

— А чем тебе не нравятся работники? — сказал Билли Ратчет, обидевшись. — Джек парень что надо. Мне его жаль, дочь так неожиданно ушла к Тому Маддоксу и теперь родит незаконного ребенка.

— Не надо мне рассказывать! — сказал Эмери. — Я знаю, что они там делают. Я ходил туда и все видел сам. Но вот что они оба сделали, так это избавились от Тилли. И скоро я узнаю, что произошло.

— Зачем? Твоя Тилли сама хороша, — сказал Норман Рай, сидящий за одним из маленьких столиков. — Сбежала с этим коммивояжером, здорово?

— Эту историю выдумали! Но у меня есть свои соображения на этот счет, и я не успокоюсь, пока не узнаю больше.

— О чем это ты, Эмери?

— Придет время, и вы скоро сами узнаете.

Эмери пошел и налил себе пинту пива. Он осушил кружку на три четверти, а от остального у него побелели усы. Трое сыновей наблюдали за ним. Посетители переглядывались в полной тишине.

В теплое сентябрьское воскресенье к «Розе и короне» подъехала машина, и из нее вылез молодой человек, вспотевший и с покрасневшим лицом. Он запер дверцу, скорчил рожу собравшимся вокруг детям и взглянул на часы. До закрытия было пять минут.

Метью, возившийся за стойкой, позвал отца к окну.

— Это он, — сказал он. — Этот коммивояжер. Вон в машине лежат щетки.

— Ты уверен, что это тот самый?

— Абсолютно.

Когда молодой человек вошел, оглядываясь на посетителей и приглаживая волосы ладонью, Эмери встал за прилавок.

— Ваше имя, случаем, не Тримбл?

— Честное слово! У вас, сельских, такая память!

— Так или нет? — потребовал Эмери.

— Да, разумеется, — ответил он, оказавшись наполовину лежащим на прилавке, потому что громадные ручищи Эмери вцепились ему в отвороты куртки. — Боже правый! В чем дело? Вы что, напились, или с ума сошли, или что еще?

— Куда подевалась моя дочь Тилли? — Не знаю, о чем вы говорите.

— Дело в том, что она уехала с тобой на этой нарядной машинке, которая там стоит. И если это правда, мистер Тримбл, я переломаю все твои вонючие кости!

— Конечно, неправда! Я вообще никогда не был знаком с вашей дочерью Тилли.

— Вы ее хорошо знаете. Вы ей продавали щетки в Пайкхаусе.

— Я продавал? Боже мой, дайте подумать! Пайкхаус, вы сказали? Ну да, точно. Это маленький домик по дороге к Нортону. Женщину звали миссис Маддокс.

— А что еще вы помните?

— Ничего, уверяю вас! Я заезжал туда раза три-четыре, согласен, и продал миссис Маддокс несколько маленьких принадлежностей для дома. Но то, что вы говорите, просто чудовищно, и я требую, чтобы вы отстали от меня!

— Чудовищно, вот как? — вскипел Эмери. — Вы хотите сказать, что это чертовы враки?

— Естественно! И хотел бы я знать, кто это выдумал! Я женатый и счастливый в браке человек. Я могу показать вам фото моей жены и детей. Я могу привести людей, которые поручатся за меня…

— Ничего, — сказал Эмери. — Ответьте только еще на один вопрос. Почему вы уехали отсюда так внезапно, когда вам были должны деньги ваши покупатели?

— Я заболел. Я приехал с гриппом и чуть было не умер. Если бы не моя жена, Господи, благослови ее, которая сидела со мной неделями, меня бы уже не было здесь сейчас.

— Действительно? — сказал Эмери. — А теперь вы вернулись собирать долги? Вы еще надеетесь, после стольких месяцев?

Он немного отпустил Тримбла, но продолжал смотреть на него подозрительно.

— У вас есть карточка, которую вы могли бы мне оставить?

— Нет-нет, — сказал Тримбл. — Мне до сих пор не могут их отпечатать. — Он одернул топорщившуюся одежду и заправил галстук под куртку. Потом окинул взглядом посетителей. — Но я могу написать свой адрес, если хотите, а также подтвердить все, что сказал вам.