Герман Воук - Марджори

Казалось, эта тактика срабатывала: молодые люди ворчали, выражали недовольство и скулили, но через некоторое время снова приглашали ее. Однако она приобрела репутацию «фригидной женщины». Обманутый в своих надеждах одним поцелуем молодой человек произносил эти слова, чтобы успокоить самолюбие. Этот диагноз не беспокоил Марджори. В столовой колледжа Хантера она слышала множество разговоров об обниманиях. Она знала, что ребята так же часто бросают девушек, которые свободно обнимаются, как и не занимающихся этим. Марджори пришла к выводу, что молодых людей больше притягивает сдерживаемый секс, чем вседозволенный; и так как в этом заключалось немало здравого смысла, то со временем она смогла избежать неприятностей.

Единственным исключением, как ни странно, был Сэнди Голдстоун. Хотя он приглашал ее чаще, чем другие, он даже не пытался поцеловать ее, прощаясь и желая спокойной ночи. Сперва Марджори была признательна ему за эту необычную сдержанность. Затем ей стало интересно, не скрывается ли за таким поведением первый шаг к совершению какой-либо подлости. Но он продолжал упорствовать в своем дружеском отношении, и ее это стало чуточку раздражать. Все шло своим чередом, рыцарству, казалось, понадобился человек, который бы сам предпринял робкие шаги на пути к нежным отношениям. Несмотря на это, он был превосходным танцором, и, очевидно, ему нравилась компания Марджори. Черный юмор Сэнди, по-прежнему обращенный на него самого, очень веселил ее. Марджори была озадачена его скромностью, не понимая, чем она объясняется, и просто получала удовольствие, находясь рядом с ним.

Май перешел в июнь, и наступила пора экзаменов. Марджори пришлось отложить все любовные дела и засесть за книги. Ее методика была хладнокровна и стандартизирована. За ночь перед экзаменом она прочитывала учебник с таким увлечением, как будто это был детективный роман; когда в день у нее было два экзамена, она прочитывала оба учебника за одну ночь. Ее мозг можно было сравнить с переносным фотоаппаратом: он запечатлевал информацию изучаемого предмета и отлично удерживал ее в течение двадцати четырех часов, затем в течение недели она становилась расплывчатой, а за месяц сводилась на нет. Марджори в большом количестве пила кофе, упаковками поглощала аспирин, спала всего по два или по три часа в сутки и, шатаясь, ходила в колледж, а из него возвращалась с красными глазами, бледными щеками и помутившимся рассудком. Но еще много лет назад Марджори решила, что будет получать лучшие оценки, тратя на учебу как можно меньше усилий и времени. Она не сильно интересовалась учением, но гордость требовала оставлять позади хотя бы половину класса. Обычно, выдержав черную неделю, она заканчивала ее средним баллом «хорошо» и жестокой головной болью, которая со временем перерастала в грипп, и в течение десяти дней она лежала с лихорадкой.

Боли и лихорадка были самым меньшим, что ее беспокоило в этот раз. Все молодые люди, за исключением Сэнди, регулярно звонили и спрашивали о том, как она себя чувствует. Розалинда Грин, посещая Марджори, участливо сообщала, что Вера Кешман вернулась из Корнелла и что Сэнди снова с большим жаром увивается за этой блондинкой. Она также проговорилась о том, что Сэнди поведал Филу Бойхэму, а Фил Бойхэм — ей, будто Вера очень опытна в объятиях и поцелуях. Для Марджори эти известия не были новы. Она замечала маленькие хитрости блондинки: Вера могла взять сигарету изо рта Сэнди и подуть на нее, рассеянно провести пальцем по тыльной стороне его руки, танцевать слишком близко от него, запускать пальцы в его волосы во время танца. Но при температуре в сто три градуса по Фаренгейту Марджори не в силах была как-то реагировать на эту информацию, а лишь видела страшные сны о том, как Сэнди целует, обнимает и в конце концов женится на блондинке.

Больная и беспомощная, Марджори нашла утешение в продолжительных телефонных разговорах с другими молодыми людьми. Она старалась думать, что ее нисколько не волнует Сэнди Голдстоун, потому что ее будущее — театр. Бурный восторг от успеха в студенческом обществе помешал на некоторое время Марджори правильно смотреть на вещи. Сейчас томительные часы, проведенные в постели, прояснили ее ум. Она отправила брата за текстами разных пьес, каталогами колледжей и театральных школ. Она полностью прочитала Юджина О'Нила, Ноэла Коварда и многие произведения Шоу. Ее мечта о театре вспыхнула с новой силой в результате лихорадки и нервного переутомления. Первое, что сделала Марджори, когда доктор разрешил ей, побледневшей и похудевшей на пять фунтов, встать с кровати, это зачислилась на интенсивный курс в Нью-Йоркский университет и элементарный курс по написанию пьес в Колумбийский университет. В Колумбийский она пошла, следуя словам Бернарда Шоу о том, что самый лучший способ изучить театр — попытаться написать для него. Такой поворот в судьбе ужасно возмутил миссис Моргенштерн. Для нее все нынешние планы Марджори были самой настоящей фантазией. Она считала излишней роскошью тратить сорок долларов на регистрацию, хотя с радостью предложила отложить эти деньги на новое платье или костюм для Марджори. После продолжительного спора мать все-таки заплатила взносы, ворча, что Марджори, может быть, исцелит от любого вида карьеризма активная работа в этой области.