Сандра Браун - Любовь Чейза

— Жаль, что миссис Харрисон не смогла к нам присоединиться!

— Она неважно себя чувствует. Но я примерно обрисовал ей картину, она очень заинтересовалась им и велела мне немедленно осмотреть все как следует, предварительно, разумеется. Если дом мне понравится, завтра она явится сама.

«Похоже, лед тронулся, — подумала Марси. — Эти Харрисоны, наверное, впервые пошли навстречу друг другу».

Внутри входного алькова оказалось темно, но сухо. Марси стряхнула воду с зонтика и прислонила его к наружной кирпичной стене. Ей пришлось долго тыкать ключом, пока наконец удалось отпереть замок.

Открыв входную дверь, Марси потянулась включить свет. Люстра в прихожей представляла собой дутый шар пузырчатого стекла янтарного цвета, что оставило неприятный осадок в душе Марси: на стенах сразу же заплясали какие-то жуткие тени.

Она не любила показывать дома ночью. Жилище вообще редко производило хорошее впечатление, если его смотреть после заката солнца. Однако для Харрисонов Марси сделала исключение: потратив на клиентов столько времени и сил, нельзя себе позволить так просто отмахнуться от них. Исходя из среднестатистической вероятности, теперь ей удастся продать им этот дом.

— Просторная гостиная, — рассказывала она, — приятный камин. Много окон, значит, много естественного света. Конечно, сейчас об этом можно только догадываться, но завтра вы с Глэдис все увидите сами.

Она раздернула гардины.

— Мне больше нравилось, как было, — произнес он.

«Тебе понравится», — в сердцах подумала она, снова задернула тяжелые занавеси и повела его через узкую столовую на кухню.

— Вход в гараж через эту дверь, — указала Марси. — В гараже — встроенный верстак, который, я уверена, доставит вам много радости.

— Я не очень-то люблю мастерить.

— Хм. — Она искала, чем бы его заинтересовать.

До сих пор он следовал за ней по пятам — так близко, будто боялся теней в пустом доме, — и не проявлял никаких эмоций — ни положительных, ни отрицательных.

Не желая задерживаться здесь дольше, чем нужно, она без обиняков спросила его:

— Ну, как вам та часть дома, которую мы уже осмотрели, мистер Харрисон?

— Хорошо составить целое впечатление.

Она любезно кивнула, но про себя чертыхнулась.

— Пожалуйста, сюда!

Сама Марси такие дома терпеть не могла: длинные темные проходы, маленькие, тесные комнаты. Но вкусы у людей разные, а сама улица Сассафрас-стрит очень красива, вся обсажена деревьями, жителей здесь мало, поэтому она с большим упорством добилась включения этого дома в списки своего агентства. Может быть, Харрисонам этот дом придется по душе как раз тем, что ей в нем не нравилось.

Она включила верхний свет в спальне. Ковровое покрытие здесь было задернуто полотняным чехлом, что, по мнению Марси, выглядело гораздо лучше, чем все эти каштанового цвета коврики. Посреди комнаты стояли козлы, ведро для штукатурки, мешок с сухой смесью, еще одно ведро — с белилами для потолка и куча тряпок.

— Потолок когда-то протекал. Я уже позаботилась, чтобы крышу починили. Теперь, как вы видите, подходит к концу ремонт интерьеров, — пояснила она.

Он даже не поднял голову посмотреть, хорошо ли сделан ремонт, не задал ни одного вопроса и вообще ни к чему не проявил особого интереса, что показалось ей странным: обычно он требовал подробных объяснений и в каждом доме находил какие-нибудь недостатки.

— Здесь есть стенные шкафы.

Марси по-прежнему терпеливо описывала дом, несмотря на растущее чувство тревоги. Она уже несколько месяцев занималась с Ральфом Харрисоном, причем его ворчливая жена всегда сопровождала мужа. Дома они прежде осматривали только днем. Сегодня он помалкивал, не высказывая никаких претензий. Уж лучше бы привычное нытье, чем это нервирующее молчание.

— Один очень большой, в него даже войти можно. Уверена, Глэдис это понравится. Второй…

За спиной Марси послышался легкий щелчок, и она испуганно обернулась. Харрисон запирал дверь спальни.

— Что это вы делаете? — спросила миссис Тайлер.

Он повернулся к ней и как-то странно улыбнулся, затем другим, но ужасающе знакомым голосом ответил:

— Запираю дверь. Чтобы мы с тобой наконец остались одни.

Марси отступила на шаг, ударилась спиной об ручку шкафа, но боли не заметила. Мозг ее не воспринимал ничего, кроме угрожающей улыбки и скрипучего мужского голоса, она даже не столько испугалась, сколько удивилась.

Гадости по телефону говорил ей Ральф Харрисон!