Перси Шелли: Новое платье королевы

Вот в таких примерно думах я ходил и злился целых два дня. А потом у меня заболел зуб. Я был в это время в городе, поэтому зашел в поликлинику около Некрасовского рынка, там как-то раз лечила зубы одна моя знакомая. Врач оказался и вправду неплохой, только все время жевал мятную резинку, даже когда сверлил, и на яблоке правого глаза у него была какая-то нехорошая точка с отходящей от нее красной сетчатой жилкой.

Мне запломбировали сразу два зуба, я вышел из кабинета совершенно выжатым, и на лестничной площадке увидел бабочку. Бабочка из твоего последнего рисунка! Только тут она была уже ярче и крупнее. Она сидела на стеклянной двери, слегка шевеля крыльями... Через пару минут кто-то, проходя мимо, задел меня, и я понял, что стою и разглядываю обратную сторону таблички "Выход", наклеенной на стекло. То, что я принял за бабочку, было узором растекшегося и застывшего клея. Я тут же бросился домой, поскольку мне пришла в голову одна мысль... и оказалось, что я прав!

Как же я мог этого не заметить! Среди моих писем, которые ты прислала обратно, оказался чистый листок бумаги! Вернее, письма были завернуты в него. Я вынул стеклянную дверцу из книжного шкафа, потом развел на палитре несколько акварельных красок и стал капать ими на стекло, не особенно думая о том, какой рисунок образуют капли, но подчиняясь каким-то внутренним импульсам. Когда я почувствовал, что достаточно, я отложил палитру, прижал к стеклу листок и тут же перевернул его...

Ха! До этого момента я писал письмо, думая, что пошлю его тебе вместе с этим чудным рисунком. Какой дурак! Я опять собирался похвастаться, и чуть было не сделал очередную глупость. Ведь эта акварель, отпечатанная со стекла - это и есть письмо от тебя мне!........."

На этом заканчивалось последнее письмо - его, похоже, не дописали, зато в нескольких местах на бумаге виднелись бледные разноцветные пятна. Я бросил его на стол к остальным. Было тихо, только во дворе ветер кружил сухие листья. Но овладевшее мной ощущение - тревожное, хотя и любопытное находилось в странном контрасте с этим внешним спокойствием. Казалось, я сижу в мягком и неподвижном кресле самолета, который в это время беззвучно разгоняется и отрывается от земли. Или я нахожусь в уютной теплой комнате, где-то в детстве, в мягком свете настольной лампы, и вдруг замечаю, что по стене, оклеенной аккуратными розовожелтыми обоями, бежит трещина, и в ней что-то непрерывно движется, мерцает... Только сейчас все было наоборот снаружи все пребывало в неподвижности, но что-то летело, менялось внутри...

Я вынул чистый лист бумаги из большой пачки около компьютера и положил его перед собой. Белоснежный прямоугольник подействовал успокаивающе: видение с треснутой стеной исчезло. Я поставил на листе свою подпись. Потом расписался еще несколько раз, стараясь получить красивый автограф одним небрежным и быстрым движением, без отрыва ручки от бумаги. Потом перешел на чистую половинку листа и начал рисовать пересекающиеся ломаные, затем - более плавные петли и узелки. При этом я продолжал думать о человеке из писем, о его принципе - изучать чужой язык, а не навязывать свой... Я пытался представить себе, как он выглядит, как живет один в Петергофе, где я был лишь однажды... Как он получает одну за другой какието ненормальные открытки, и в конце концов то ли сходит с ума, то ли... С бумаги на меня глядел уже с десяток узелков, и я начал соединять их волнистыми линиями, стараясь, чтобы линии подольше шли одна вдоль другой, не пересекаясь. То ли, то ли... То ли что?

За этим занятием и застал меня Виктор, когда вернулся. "Ага, ты времени не теряешь!" - заметил он, взглянув на мой листок, который к тому моменту уже представлял собой картину "Заядлый курильщик, запутавшийся в рыболовной сети". Мне тут же захотелось спрятать мои каракули, и я сложил листок пополам, каракулями внутрь.

"Что случилось с этим человеком?" - спросил я.

"Ничего. То есть ничего криминального, о чем мы знали бы... Обратились в милицию из домоуправления: из его квартиры вода хлестала - и в подвал, и соседей заливало. На лето горячую отключали, а он, видимо, уехал, краны оставил открытыми. Пришлось взломать дверь. Квартира имела совершенно нежилой вид - ни документов, ничего прочего полезного не нашли. Только вот эти письма... Меня там вообще-то не было, если честно. Письма мне участковый прислал - думал, я по ним хозяина найду. Увы, не нашел. Как видишь, в письмах никаких адресов нет, а адрес отправительницы на конверте - почтовое отделение NN, до востребования."