Лариса Шкатула - Дар юной княжны

- А он - файный" (Красивый (укр.).) хлопец, - некоторое время спустя услышал Ян странный, похожий на женский, голос, который будто гудел в печной трубе. Оба его уха казались забитыми шерстью и потому пропускали звуки с трудом, как если бы кто-то толчками продвигал их в голове.

- Файный-то, файный, - отвечал голос погрубее, похожий на мужской, но тоже ненормально звучащий, - а вот какой черт понес его на минное поле?

- Может, он выживет? - сказал первый голос.

- А если и не выживет, вряд ли кто станет о нем печалиться, - заключил второй.

- Это все барышня: вдруг, говорит, не насмерть? Пойдем, посмотрим. А как посмотрела - решила: грех такого красавчика на морозе оставлять.

- Одни парни у неё на уме, только с ними она добрая да милосердная. А случись это с тобой, или, к примеру, со мной, там бы в поле и бросили...

- Это так, - печально согласился первый голос, - нас пожалеть будет некому.

Ян приоткрыл глаза. Он увидел высокий потолок, каких-то голых крылатых младенцев; сквозь высокое и узкое окно пробивался скупой солнечный луч. Он почему-то лежал на кровати, возле которой стояла девушка в пышном платье с многочисленными оборками, - даже чепчик на её голове весь была оборках. Из-под чепчика на смуглый ясный лоб девушки падал вьющийся черный локон, а светлые карие глаза смотрели дружелюбно и участливо.

Рядом с девушкой стоял высокий сутулый человек, который был одет ещё более причудливо: в пиджак, отделанный золотыми лентами, и тонкие белые, в обтяжку, штаны, похожие, скорей, на подштанники.

Голоса этих странных людей по-прежнему звучали так, словно они не говорили, а гудели.

- Кажется, он очнулся! - уловила движение Яна девушка.

- Где я? - спросил он вроде как обычно, но и его голос так же гудел, а губы будто произносили не слова, а делали тяжелую работу по вытягиванию их изо рта.

- В замке пана Зигмунда Бека, - пояснила девушка и съехидничала: Можно сказать, незваный гость.

- Как я сюда попал? - Ян не смог бы отреагировать на насмешку, даже если бы захотел - попытка оторвать голову от подушки оказалась тщетной.

- На мине подорвался, - вмешался в разговор сутулый; судя по всему, он считал зубоскальство девушки неуместным. - Сейчас придет доктор Вальтер, он тебя осмотрит.

Доктор Вальтер оказался моложавым, подвижным человеком с пышными черными усами. Волосы его, обильно посеребренные сединой, наводили на мысль, что доктор свои усы подкрашивает. Его небольшие водянисто-серые глазки оставались холодными, в то время как сам доктор буквально лучился добродушием и весельем.

- Ну, как тут наш самострел?

- Вы скажете, самострел! Скорее, медведь-шатун.

- Может, он решил таким способом счеты с жизнью свести? На поле же везде таблички "Осторожно, мины!"

- Таблички! - девушка понизила голос, хотя Ян воспринимал только небольшую часть услышанного. - Да умеет ли он читать?! Хлопец деревенский, неухоженный, видели бы вы его белье! Положили на белые простыни, а у него как бы не вши!

Доктор проворными пальцами пробежался по шевелюре лежащего парня.

- Ничего у него нет, не придумывай, Беата! Мы и так знаем, что ты у нас записная чистюля. Он ущипнул девушку за смуглую щеку.

- Давай-ка лучше остальное посмотрим. Говорите, открытых ран нет, только ушибы?

Беата крутнула юбкой.

- Это уж вы без меня, пан Вальтер. Иван вам поможет раздевать да переворачивать.

Она выскользнула за дверь.

- Пан доктор, - с трудом двигая челюстями, выдавил Ян, - у меня оторвало ноги?

- С чего это ты взял, милейший?

- Я их не чувствую.

В глазах доктора, как показалось Яну, мелькнуло нечто, похожее на удовлетворение.

- Жалко, если так... Впрочем, будем надеяться на лучшее. Иван, переодеть бы его. Пан Зигмунд не распорядился?

- Да я и сам нашел кое-что чистое.

- Тогда держи бинты, пузырек, оботрешь его всего спиртом. Будет чувствовать себя получше, искупаешь. Мне тут делать больше нечего. Одно слово - контузия. Все, как говорится, в руках божьих. По виду внутреннего кровотечения нет, температура невысокая. Бог даст - подымется, а нет, так в приют перевезем, я похлопочу.

Он защелкнул чемоданчик и вышел, что-то напевая.

Сутулый мужчина, названный доктором Иваном, снял с Яна нательную рубаху, подштанники и бросил их на пол. Вертя парня, точно тряпичную куклу, Иван обтер его спиртом и переодел в чистое белье. Процедуры принесли Яну чувство облегчения. Он почти сразу же заснул и не слышал, как Иван говорил будто про себя:

- Свежую кровь почуял, упырь! Ишь, обрадовался.