Лариса Шкатула - Дар юной княжны

Дверь открыл молодой гигант в разорванной на плече тельняшке и с большим маузером за поясом. "Опять матрос!" - обреченно подумала Ольга, невольно вздрогнув при виде этой громадины.

- Напугались, барышня? - насмешливо спросил он. - Чего же тогда стучали? Может, вы бродяги, что по домам шарят, пока мужики воюют?

Он специально говорил грубо, надеясь, что от возмущенной женщины легче добиться правды, чем от испуганной. И он не ошибся.

- Как вы смеете! - вспыхнула Ольга. - Подозреваете людей, которых видите впервые. Просто нам нужен ночлег. Мы заплатим: продуктами или деньгами, как скажете.

- Продуктами, это хорошо... А кто - мы? Из-за спины Ольги выглянул Алька.

- О, да здесь мужчина, ну, тогда мы договоримся, как ты думаешь, а то эти барышни... - доверительно обратился матрос к мальчишке.

Тот, в отличие от Ольги, сохранял спокойствие.

- Видите ли, господин хороший, за два дома отсюда нас ещё один человек ждет, но у него такая тяжелая ноша...

- Давай-давай, - атлет не дослушал Альку, а только спросил: Показывай, где этот ваш человек?

Жестом указал Ольге на крыльцо, на которое она тут же обессиленно опустилась, и поспешил за Алькой. Они быстро вернулись. Матрос нес узлы, а Василий Ильич по-прежнему держал у груди Наташу.

- Заходите, не стойте, - предложил матрос, ожидая, пока они подымутся по ступеням. - Не бойтесь, это я шутки ради грозным прикинулся. Я и сам на птичьих правах: тут мой троюродный брат жил с семьей, да, говорят, накануне выехал. Куда - неизвестно. Что мог - забрал, но кое-что осталось. Для больной даже перина найдется. Их пока ещё не пограбили, а нам все на руку. Правда, барышня?

- Меня Ольгой звать.

- Запомню, Оля-Оленька. А меня - Герасим. Можно просто Герка.

Она слушала его вполуха, наблюдая, как Аренские пристраивают Наташу на широкой лежанке. Потом извинилась перед Герасимом и поспешила к своим спутникам.

- Идите-идите, дальше уж я сама.

Василий Ильич, облегченно поводя плечами, склонился над рюкзаком с продуктами. Алька относил их на стол, на котором уже находился начатый Герасимом ужин: вареная картошка, кусок черствого хлеба, сало.

Наташа только попила немного воды, с благодарностью приняла умывание, которое устроила для неё Ольга за наскоро сооруженной ширмой из старой занавески, выпила две таблетки и вскоре опять впала в привычное состояние.

Печка, разожженная прежде Герасимом, потрескивала. Видимо, сложенная толковым печником, она давала хорошее, ровное тепло. Несмотря на весну - на дворе было первое апреля, - ещё крепко подмораживало. Мужчины уже познакомились; называли друг друга по имени и на "ты". Аренский открыл одну из трех последних банок тушенки, взятых Ольгой из дома на Ришельевской, и по горнице поплыл аппетитный мясной дух. Герасим весело цокнул языком.

- Бог воздал мне за добро. Я уже неделю на картошке, а тут - такая еда!

- Насколько я знаю, любимая еда хохлов - сало.

- Так я ж и не чистый хохол. В нас, Титовых, и русские, и греки, и даже, говорят, шведы... Такой вот боекомплект! А проще - перед вами бывший моряк, по убеждениям - анархист. Служил на Черном море, в Севастополе. Получил отпуск, а тут - революция. На корабль возвращаться не стал, к батьке Махно приблудился. Полгода с ним прокуролесил, - не понравилось. Человек должен знать, что хочет. А батька - то вашим, то нашим. Преподлый мужик, я вам доложу. Сегодня он твой друг, а завтра - нож в спину. Я так не люблю. Селяне моментом пользуются, подводами награбленное возят. И кого грабят? Своего же брата мужика. Вояки, простите меня, Оля, в бабских тряпках роются. Смотреть противно! Сказал я себе: Титов, воевать - дело моряка, грабить - дело бандита. Пора отрабатывать задний ход. И сбежал. Решил на Азов вернуться. Я же потомственный рыбак. Починю баркас - и в море. Вот дело для настоящих мужчин! Вам-то самим далеко добираться?

- Кому - куда, - пожал плечами Аренский. - Нам - в Ростов, Оленьке - в Екатеринодар.

- Нам же почти по пути, - обрадовался Герасим. - Я ведь до Мариуполя топаю. Там у меня отец с матерью. - Он помолчал и грустно добавил: - Год назад дома был - оба были живы. Отец, правда, прихварывал. Надеюсь, мужик он крепкий, может, сподобится сына дождаться?

Ольга молча раскладывала на столе продукты. Неожиданно матрос поймал её тонкую руку своей мощной рукой.

- Какие маленькие нежные пальчики. Вы кто, актриса?

- Оля - наш друг, - вмешался Аренский, настороженно следивший за Герасимом.

- Княжна Лиговская, выпускница Смольного института, - спокойно ответила Ольга.