Барбара Эрскин - Победить тьму...

— Рассказывай, что произошло. Только медленнее.

Особо рассказывать было нечего. Как можно объяснить интуицию? Уверенность, что внутри тебя что-то есть? Инстинкт… и боль от зондирующего ножа?

— Когда ты видел ее последний раз? — Немного успокоившись, Лиза поднялась. Она стянула с кровати одно из одеял Адама и накинула себе на плечи. Она по-прежнему была в пальто и перчатках.

Он понял намек и пошел зажигать газ, горевший слабым пламенем.

— Я ее не видел. Фактически не видел. Мне показалось, я видел ее на улице пару раз, затем ты сказала, что видела ее в студии. После этого — ни слуху ни духу. — Он смотрел на нее, стоя у огня. — Да, она знает странные вещи — думаю, их можно назвать оккультными, — и она говорила мне, что изучает это. Но цыганки так или иначе знают их, верно? Они обладают силой, вторым зрением.

— Я тоже обладаю вторым зрением, Адам. — Она говорила так тихо, что он не понял, что она сказала в данный момент. — Потому-то она и смогла отыскать меня. Вот почему я понимаю происходящее.

Он с удивлением смотрел на нее.

— Ты шутишь. Это смешно. Это грех!

— А, заговорил сынок пастора! Я знала, что ты именно так и отреагируешь, если я тебе скажу об этом. — Она ожесточилась. — Адам, ради Бога, думаю, ты теперь понимаешь, что воспитан в духе фанатизма и нетерпимости. Если люди не вписываются в тот образ, который создал твой отец в своем узком, замкнутом мире, то это не значит, что они грешны.

— Разумеется, нет. — Он покраснел. — Я не имел в виду это…

— Нет, имел.

— Лиза… — Он встал, подошел к ней и взял ее руку. — Не будем ссориться, прошу тебя. Что бы ты ни думала обо мне и моем воспитании, это не должно воздвигать между нами стену. — Он несколько секунд задумчиво жевал внутреннюю часть щеки, затем взглянул на нее. — Я не думаю, что Брид злая. Во всяком случае, она не была такой. Но у нее свои ценности, отличные от наших. От твоих и от моих. Если она чего-то захочет… — Он смолк, пожав плечами, затем глубоко вздохнул. — Я по-прежнему не понимаю, как она смогла сюда попасть. Она ничего не знает о нашем образе жизни, о нашем веке…

Он вдруг осекся.

— О нашем веке? — Лиза с изумлением смотрела на него.

Он тихо засмеялся извиняющимся смехом.

— Я понимаю, что глупо, но иногда… — Он смолк, и между ними воцарилось молчание.

— Иногда? — напомнила она ему, что он не договорил.

— Иногда мне казалось, что когда я шел на встречу с ней, когда проходил мимо большого камня на холме, где мы обычно встречались, то я попадал в прошлое. В буквальном смысле слова. Ее мир был совсем другим. Она говорила о странных вещах — о короле Бруде, о святом Колумбе, как будто для нее они были живы. И ее образ жизни был по-своему очень примитивным. Когда я возвращался домой, я старался дать этому какое-то объяснение. Она живет в общине лудильщиков, и для некоторых из этих людей время действительно остановилось. Ее семья состояла из странствующих мастеровых и… — Он опять осекся, чуть было не сказав «жрецов». — Я учил ее английскому языку. Я так и не знаю, на каком языке она говорила. Я не думаю, что это гэльский. Я не знаю, на каком языке объясняются между собой лудильщики. Возможно, на ромском. Она освоила английский очень быстро. Ее мать и брат говорили, что она исключительно талантлива. — Он покачал головой. Опустившись за письменный стол, обхватил голову руками. — Она хотела ехать со мной в Эдинбург. Она считала, что от семьи для нее исходит определенная опасность, потому что она хотела променять их образ жизни на мой. Но наше время закончилось. Она сама уже училась в каком-то училище на севере. Я не мог взять ее с собой. Я хотел лишь положить этому конец.

«И она начала пугать меня». Вслух он этого не сказал.

— Вы были любовниками? — Лиза смотрела на него отсутствующим взглядом. Вокруг ее глаз образовались темные круги из-за крайней усталости.

Он кивнул.

— И она тебя любила… по-прежнему любит?

Он пожал плечами, затем снова кивнул.

— Думаю, да.

— Так почему же она не отыщет тебя?

Он печально покачал головой.

— Уверен, что она знает, где я живу.

— А почему она продолжает ходить ко мне?

— Не знаю, Лиза. Хотелось бы знать.

Вернувшись на склон холма, Брид не могла понять, почему ей так сложно проникнуть в голову А-дама. Видимо, потому, что его отец — священнослужитель; он изучил технологию того, как держать ее на расстоянии, не сказав ей об этом. С Лизой было проще. Она была восприимчива, доступна для элементарного зондирования. Во всяком случае, для начала. Брид смотрела вниз, в холодную, темную воду колодца — одно из мест, где пелена очень тонка, — и озадаченно качала головой. Изображения, вначале такие чистые и светлые, замутились, и голова ее устала. Теперь она сидела на пятках и терла глаза, дрожа на холодном рассвете. Над ней, на фоне темно-зеленого неба, возвышался «Трон Артура», а внизу, в городе, уже начал функционировать транспорт. Прищурившись, она смотрела на облака. Когда она впервые увидела самолеты, они повергли ее в ужас. Летя один за другим, словно гуси, появлявшиеся зимой со стороны моря, они приближались все ближе и ближе, от грохота их моторов разрывались барабанные перепонки, и она упала лицом на траву и кричала, затыкая руками уши. Но затем они улетели на запад, и постепенно она привыкла к ним. Казалось, что они движутся безостановочно. Она не могла знать об ущербе, который они наносили промышленным центрам Шотландии, сбрасывая бомбы.