Песнь любви

Потом она спросила: «Что же она сказала тебе и какие сделала знаки?». И я отвечал: «Я не услышал ничего от нее, но видел только, как она положила указательный палец в рот и потом приложила к нему средний палец и прижала оба пальца к груди, а потом показала на землю, убрала голову из окна и заперла окно. После этого я ее не видел, но эта девушка взяла с собою мое сердце, и я просидел, пока не скрылось солнце, ожидая, что она выглянет из окна второй раз. Она же этого не сделала, и, отчаявшись, я ушел из того места и пришел домой. Вот моя повесть. Прошу тебя, помоги мне в моем испытании».

Азиза подняла голову и сказала: «О сын моего дяди, если бы ты потребовал мой глаз, я бы, право, вырвала его для тебя из века. Я непременно помогу тебе в твоей нужде, и ей помогу, ведь она в тебя влюблена так же, как и ты влюблен в нее». — «Но как истолковать ее знаки?» — спросил я, и Азиза ответила: «То, что она положила палец в рот, указывает, что ты в ней, как душа в ее теле, и что она вопьется в близость к тебе зубами мудрости. Платок указывает на привет от любящих возлюбленным; бумажка же обозначает, что душа ее привязалась к тебе, а прижатие двух пальцев к телу между грудями значит, что она говорит тебе: “Приходи сюда через два дня, чтобы от твоего появления прекратилась моя забота”. И знай, о сын моего дяди, что она тебя любит и доверяет тебе. Вот какое у меня толкование ее знакам, и если бы в моей власти было выходить из дома и входить обратно, я бы, наверное, свела тебя с нею в скорейшем времени и накрыла бы вас своим подолом».

Услышав такие слова от Азизы, я поблагодарил ее и сказал себе: «Потерплю два дня», — просидел два дня, не выходя из дома, не ел и не пил, а сидел лишь, положив голову на колени двоюродной сестры. Она же утешала меня и говорила: «Укрепи свою решимость и отвагу, успокой свои сердце и ум».

А когда прошло два дня, дочь моего покойного дяди сказала мне: «Успокой свою душу и прохлади глаза! Укрепи свою решимость, надень платье и отправляйся к ней, как назначено», — потом поднялась, дала мне переодеться и окурила меня.

Сестра укрепила во мне силу и ободрила мне сердце, и я вышел и шел, пока не вошел в тот переулок. Тогда же присел на лавочку и стал ждать. Вдруг окно распахнулось, и я своими глазами увидел ту женщину. От красоты ее я обмер, а, очнувшись, укрепил свою волю и ободрился сердцем, и взглянул на нее второй раз, но вновь исчез из мира. А когда пришел в себя, то увидел, что женщина держит в руке зеркало и красный платок. Она посмотрела на меня, засучила рукава и, раздвинув свои пять пальцев, ударила себя по груди всей пятерней, а затем подняла руки и выставила зеркало из окна, после чего взяла красный платок и ушла с ним. Когда же вернулась, то три раза опустила его из окна в переулок, то опуская, то поднимая его, потом скрутила его и свернула рукою и наклонила голову. А затем девушка исчезла, заперла окно и ушла, не сказав мне ни единого слова. Напротив, я остался в еще большей растерянности и не мог понять, какие она делала знаки.

Я просидел до вечерней поры, а, придя домой около полуночи, я увидел, что дочь моего дяди положила щеку на руку и глаза ее льют слезы, и говорила она такие стихи: