Лавейл Спенсер - Прошлые обиды

- У него есть деньги?

- Думаю, что нет, но я не решилась предложить.

- Как ты думаешь, я могу это сделать?

- Как знаешь.

- Я прошу у тебя совета. Он наш сын, я хочу сделать как лучше.

- Я думаю, что будет лучше, если он сам сумеет с этим справиться. Если он хочет работать в оркестре - а он очень хочет, - сумеет добыть фургончик сам.

- Ну, тогда я не буду ему предлагать деньги.

Наступила пауза. Сюжет был исчерпан, надо было переходить к другой теме.

Майкл взял со стола степлер, переложил его на другой конец письменного стола, затем вернул на прежнее место.

- Бесс, я о той субботе...

Она молчала. Он нажал на степлер четыре раза, но недостаточно сильно, чтобы выскочили скрепки.

- Я думал об этом все время. Мне, наверное, нужно было сразу позвонить тебе и извиниться.

Оба они долго молчали. Майкл тер пальцем степлер, словно стирая с него несуществующую пыль.

- Я думаю, ты была права, Бесс. Наверное, нам не стоило этого делать.

- Не стоило. Все только усложнилось.

- Нам, видимо, не следует больше видеться?

Никакого ответа.

- Мы только зря тешим Лизины надежды. Я хочу сказать, что нас это никуда не лриведет.

Его сердце так колотилось, что, казалось, разрез на кармане может лопнуть. Господи, так было, только когда они были молоды, говорили в колледже по телефону, всеми силами желая быть вместе, собирая всю волю, чтобы делать то, что надо, и всегда терпели поражение.

Когда он снова заговорил, то мог лишь прошептать:

- Бесс, ты тут?

Ее голос тоже был напряжен:

- Черт побери. Правда как раз в том, что так здорово мне не было ни с кем и никогда со времени нашей женитьбы. Я только и думаю об этом после субботы, о том, что потребовалось столько лет, чтобы это понять. Как легко и здорово с тобой. Ты чувствуешь то же самое?

- Да, - хрипло прошептал он, чувствуя, как напрягается все его мужское естество.

- А ведь это важно. Правда?

- Конечно.

- Важно, но недостаточно. Пусть подростки считают, что в этом все дело, но мы-то уже не подростки.

- Что ты хочешь сказать, Бесс?

- Хочу сказать, что боюсь. Хочу сказать, что только об этом и думаю. Я боюсь новой боли, Майкл.

- Я, ты думаешь, не боюсь?

- Думаю, что у мужчин это иначе.

- Брось, Бесс. Не верь, что мужчины и женщины чувствуют по-разному. Со мной происходит то же самое.

- Майкл, когда я пошла в ванную за щеткой, я наткнулась на целую коробку презервативов. Целую коробку!

- А, вот почему ты так стремительно от меня вылетела!

- А что бы ты на моем месте сделал? - ответила она сердито.

- А ты не заметила, сколько оттуда взято?

Бесс не ответила.

- Один. Вернись и пересчитай их. Один я положил в карман перед твоим приходом. Бесс, я не...

- О, какое слово.

- Хорошо, я не хожу по бабам. И ты это знаешь.

- Откуда? Ведь шесть, нет, семь лет назад это была одна из главных причин, которые разбили наш брак.

- Мне казалось, что мы покончили с этими разговорами и договорились, что жизнь наша свободна. И вот снова-здорово Мы встречаемся, занимаемся любовью, и ты придумываешь мне новое обвинение. Я не могу бороться с этим всю оставшуюся жизнь.

- Никто тебя и не просит.

Через какое-то время, подавив гнев, Майкл сказал:

- Ладно, все ясно. Скажи Рэнди, что я звонил. Скажешь? Я позвоню ему позже.

- Скажу.

Он повесил трубку, не попрощавшись.

- Черт! - Майкл несколько раз ударил кулаком по столу. - Черт, черт, черт!

Он стукнул еще три раза, расплющив наконец степлер, уставился на него, нахмурившись. Губы его были сжаты.

- Черт побери! - произнес он снова, уже спокойнее, прижав сложенные ладони к глазам.

Чего она от него хочет? Почему он чувствует себя виноватым, хотя она сама хотела того же? Он не сделал ничего плохого! Ничего! Он соблазнил свою бывшую жену с полного ее на то согласия, а теперь, видите ли, он виноват. Черт бы побрал этих женщин! А эту особенно.

***

Он поехал на следующий уик-энд в свой охотничий домик. Был искусан москитами. Сезон, к сожалению, еще не открылся. Был искусан еще и слепнями. Тоска смертная. Хоть бы с кем-то поехал. Еще на него напали клещи. Телефона там не было, а то бы он позвонил Бесс и сказал ей, что он думает по поводу ее обвинений.

Майкл вернулся в город все еще на взводе, поднял трубку телефона и тут же бросил ее.

Во вторник вечером у него была еще одна встреча с "Обеспокоенными гражданами", по тому же вопросу. Он ушел с нее еще более злым, потому что они потребовали, чтобы он посадил вдоль Гранд-авеню двадцать четыре взрослых дерева, по тысяче долларов каждое (включая железобетонные работы). Это не имело никакого отношения к зданию, которое он собирался построить, но ему поставили ультиматум: двадцать четыре тысячи долларов за деревья - и вопрос закрыт.