Наследник раджи

Баль-Нарин продолжал осматривать траву и скоро сделал еще открытие. У самой земли, на колючем листе ползучего растения, висела белая нитка. Он схватил ее. Ясно, что за колючее растение зацепилось кисейное покрывало, какие в употреблении у туземных женщин, и, вероятно, та же женщина уронила шарик со своего браслета. Нагнувшись и задыхаясь, он продолжал свои поиски. Сделав сто шагов дальше, Баль-Нарин поднял еще серебряный шарик и по его нахождению на конце нежного листка заключил, что он здесь недавно.

Внимательный осмотр несколько задержал движение вперед, и свисток, которым раджа сзывал свой маленький отряд, раздавался издали. Баль-Нарин отвечал особенным криком. Скоро он услыхал конский топот.

— Раджа-саиб! — крикнул он. — Терпите: скоро я вам скажу кое-что.

— Что такое? Ты бредишь, Билли! Что ты мог узнать в этой пустыне?

— Это мое дело, ваша светлость! Оставьте меня, умоляю вас. Пусть люди и лошади вздохнут и поедят. Я скоро вернусь.

Раджа печально повернул коня. Приходилось подчиняться капризам Баль-Нарина, так как без него нельзя было обойтись. Наступал вечер, и люди были не прочь остановиться. Медленно, охваченные апатией под влиянием ядовитого воздуха, солдаты развели огонь и расположились около него, между тем как один из них принялся за приготовление ужина. Том ходил взад и вперед, охваченный неизъяснимым волнением. Среди этой пустыни, населенной огромными хищниками, его надежда замирала: он чувствовал свое ничтожество. Удались он от конвоя, неминуемо бы погиб. Без Баль-Нарина он не мог сделать ничего.

Прошел час. Нездоровый туман окутал равнину. Пришли отставшие повозки с вожаками. Раджа спросил последних, не видали ли они шикари. Кули отрицательно качали головой: они не встречали ни души. Том беспокоился, гурка успокаивали его. Если Баль-Нарин не появится вечером, он, наверное, вернется на заре. Тому пришлось удовлетвориться этой надеждой. Люди не сделали бы шагу без проводника, и продолжать путь без него было бы опасно и бесполезно. Молодому радже приготовили обычный ужин из риса и овощей, но он не притронулся к еде. Сев на лошадь, юноша медленно поехал к тому месту, где расстался с шикари. Здесь он стал свистать, звать. Пытался пробиться через траву, но, встреченный поднявшимся из нее роем ядовитых насекомых, вынужден был отступить, убедившись в тщетности усилий, и вернулся в лагерь совершенно обескураженный…

Горящие головни, воткнутые на высокие шесты, освещали стоянку, вырисовываясь багровыми пятнами на темном небе. Том лег на походную постель и закрыл лицо газовой сеткой от москитов. У него была драгоценная способность засыпать по желанию. Сон, хотя короткий и неглубокий, подкрепил силы молодого человека. Через два часа он проснулся. Все было тихо на привале, костры гасли, но головни горели. Два солдата-гурка на часах; прочие солдаты, кули, погонщики верблюдов спали, свернувшись возле животных, привязанных в центре, около огня.

Было около полуночи, но мрак рассеивался, так как бледный серп луны, поднимавшейся со своего снегового ложа за ужасными Гималаями, освещал белыми лучами пустынную равнину. Том рад был свету.

Один из часовых, видя, что он встал, подошел к нему:

— Что угодно радже-саибу?

— Вернулся Баль-Нарин?

— Нет, его не видно в лагере.

— Слышали вы что-нибудь?

— Ничего, кроме рева зверей в джунглях. Пуртаб убил змею. Да угодно будет богам, чтоб это не принесло нам несчастья.

— Отсутствие Баль-Нарина беспокоит меня. Поищу его.

— Если вы отойдете от стоянки, саиб, вы уже не вернетесь. Здесь царство демонов: они щадят людей, которые идут вместе, но умерщвляют одиноких.

— А Баль-Нарин?

— Дьявол не убивает своих детей. Баль-Нарину нечего бояться, куда бы он ни пошел.

— В самом деле? — спросил Том смеясь. — Хорошо иметь такого знаменитого предка. Но я не боюсь: у меня есть и револьвер, и сабля. Если я свистну, постарайся отвечать мне.

— Хорошо, саиб, — отвечал солдат, сторонясь, чтобы дать пройти радже.

«Тропа разбойников» была не единственная тропинка, проходившая по джунглям. Крупные животные, населяющие в это время года высокую траву, протоптали по ней много дорожек, пересекающихся во всех направлениях. Звери, так же как люди, рабы привычек: они ходят в свои логовища знакомой тропой, постоянно совершая один и тот же круг. От частого прохода животных эти тропинки делаются довольно широкими, а их легко принять за проезжие дороги. Когда Баль-Нарин отправлялся на поиски, именно эта ужасная мысль пришла ему в голову: беглецы, которых они искали, могли подобным образом легко ошибиться и в конце концов наткнуться прямо на логовище какого-нибудь хищника. В таком случае их ждала неминуемая смерть, и Баль-Нарин, несмотря на все свои усилия, не мог отделаться от тяжелого предчувствия.