Наследник раджи

Хусани упал, рыдая, к ногам Тома.

— Разве я чем-нибудь не угодил господину? Пусть он прибьет, накажет меня, только позволит остаться при себе.

— Но ведь ты болен, мой дорогой Хусани, этого нельзя отрицать.

— Если нет другой причины, — отвечал Хусани, вставая, — то я позволю себе ослушаться господина. Если будет надо, я умру, но не оставлю его.

— Хорошо, но я снимаю с себя всякую ответственность, — серьезно сказал Том.

Гурка оживленно разговаривали между собой. Один из них выступил вперед.

— Раджа хорошо говорит, — сказал он. — Из людей обоих конвоев следует выбрать нескольких самых здоровых и отпустить остальных.

Когда солдаты ушли, Том еще раз посоветовался с Хусани и самым умным из проводников-гурка.

Этот человек испытал то странное магнетическое влияние, которое Том оказывал на всех индусов, и был предан радже так же, как его собственные слуги.

По счастливой случайности, никто лучше его не знал плоской равнины, расстилавшейся у подножия холмов и отделявшей долину Непала от Северо-Восточной Индии. Он никогда не болел лихорадкой; кроме того, дикие племена, известные под общим именем асвалиев, населяющие Тераи, знали и уважали его. С другими шикари, или охотниками-горцами, он несколько раз охотился за тиграми, опустошавшими их селения. Даже огромные пресмыкающиеся, скользившие в высокой траве джунглей, не были страшны Баль-Нарину. У него всегда была с собой мазь, исцелявшая их укусы. Баль-Нарин разделял со своими соотечественниками-гурка их восхищение всеми европейцами; несколько раз служил проводником и назывался у них Билли. Со свойственной ему проницательностью он догадался, что раджа более англичанин, чем индус, но это открытие только увеличило уважение к молодому человеку.

По словам Баль-Нарина, до холмов оставались лишь сутки пути, который вел по легкой и безопасной дороге. Трудности начнутся только при подъеме, так как склоны Сисигари круты, поросли лесом, населенным хищными зверями. Баль-Нарин не допускал для девушки и ребенка возможности перебраться через эту местность, по трудности и опасности пути не уступающую Тераи. Вследствие этого он скорее склонялся на сторону предположения, что если они еще живы, то бродят по джунглям. Хусани, знавший героизм и энергию Грэс, утверждал, что она непременно достигла среднего пояса гор — местности с южноевропейским климатом, где рядом с дубом и каштаном, лавром и магнолией растут бананы и акации. Население там кроткое и признает покровительство гурка. Беглецы могли найти пристанище в одном из тамошних селений.

Выслушав своих собеседников, Том сказал наконец:

— Хусани, сделаешь ли ты то, чего я желаю? Это будет тяжелым испытанием твоей преданности. Разделимся: ты отправишься в одну сторону, я — в другую. Погоди, не возражай. Мне хотелось бы перебраться через Сисигари, чтобы отыскать Грэс, хотелось бы вдоль и поперек изъездить джунгли. Ты — второй я — должен принять на себя половину этой задачи.

— В таком случае я останусь здесь, а господин пусть идет в горы.

— Нет, у меня есть причины принять противоположное решение. Возьми трех гурка, чтобы в случае надобности прислать мне известие. Я возьму остальных и удержу при себе Билли, знающего местность.

На следующий день, ранним утром, караван разделился на три группы, и Том с Баль-Нарином, съехав с большой дороги, отправились по проселку, хорошо известному проводнику и служившему беглецам всякого рода, виновным и невиновным, но неизвестному путешественникам. Шикари не спал всю ночь, рисуя карту Тераи, чтобы иметь впоследствии уверенность, что они действительно побывали во всех уголках ее. Он предполагал даже проникнуть к полудиким асвалиям, с которыми состоял в дружбе и на языке которых говорил. Если несчастные, которых они искали, проникли в эти глухие места, то слух о них непременно распространится. Утром он сообщил свой план Тому, и тот вверил себя его руководству.

Трудности переходов были ужасны. Приходилось топорами прорубать в джунглях дорогу для лошадей и верблюдов, избегая местностей, на вид более удобных, но в сущности представлявших собой трясины, которые поглотили бы и людей и лошадей. Еще труднее стало подвигаться вперед, когда достигли полосы, где растительность была еще роскошнее, где гигантские лианы обвивали все своими цепкими стеблями с колючими листьями, раздирали голые руки и ноги носильщиков и царапали бока бесившихся лошадей. Тяжесть воздуха, запах сырых растений и гнили становились почти невыносимыми. Приходилось опасаться и обитателей джунглей: один тигр-людоед быстро справился бы с этой горсткой изнуренных людей. При наступлении ночи разводили большие костры, чтобы отпугивать хищников, свирепый рев которых доносился из их логовищ в джунглях.