Наследник раджи

Голова раджи опустилась на грудь. Силы изменили ему. Наконец он подъехал к повозке.

Из-под полога показалось бледное, обрамленное белокурыми волосами личико Люси.

— Где мы? Зачем ты остановился?.. Теперь конец?

— Конец вашим несчастьям?.. Надеюсь, сударыня.

— Английская речь! Слава богу!

— Речь и сердце соотечественника, на которого прошу смотреть как на брата.

Голос Тома прервался. Он знаком показал Хусани, чтобы тот тронул буйволов, а сам пошел за повозкой пешком, будто провожая в могилу молодость и счастье.

Во дворце все было приготовлено для принятия путешественниц. Радушный и серьезный прием тронул их, но когда раджа протянул, здороваясь, руку Люси, она разрыдалась.

— Нельзя ли сделать что-нибудь для Грэс?

— Жива ли она еще? — спросил Том.

— Да… да… и мы дали увезти ее, после того как она столько сделала для нас!.. Никогда не прошу себе, что не последовала за ней…

— Я переговорю с Хусани… и попытаюсь, — сказал Том прерывающимся голосом. — Но извините меня: я не могу говорить теперь, и вам надо отдохнуть.

Оставив дам на попечение Аглаи и Сумбатен и послав за английским резидентом, Том приказал наконец призвать Хусани.

— Расскажи мне все!

— Если смогу, — отвечал бедняк, — но господин не будет бранить меня: я все старался сделать как лучше.

Он рассказал тогда все, что уже известно читателю.

— Она сама, господин! Сама! Услыхав угрозы субадхара, она выдала себя. Что мог я сделать?

— Ничего, мой бедняга Хусани. Теперь я должен действовать.

— Нет, господин, вы не знакомы с местностью и не можете сделать то, что я сделал. Если вы догадываетесь, кто увез ее, скажите мне! Я по крайней мере узнаю, жива ли она и каково ей. Вы не думайте, что я отправлюсь так, как есть. Вы не знаете, какие уловки бывают в запасе у индуса. Помните вы, как Субдул-Хан пробрался в неприятельский лагерь?

— Стало быть, ты знал о наших приключениях? — спросил Том со слабой улыбкой.

— У господина всюду есть друзья. В этой местности нет деревни, где бы не знали его имени. Все любили нашего покойного государя Биражэ Пирта Рай.

— Если так, то почему мне не ехать? Это необходимо, и я поеду, иначе сойду с ума… Сегодня вечером я стану самим собой, и только собой.

Он говорил по-индусски. Вдруг речь его прервалась. Вместо языка, ставшего ему почти родным, на губах его теснились английские слова: дорогой язык детства, на котором он мечтал, выражал свою любовь и страдания, вырывался из глубины его взволнованного сердца.

— Неужели этой пытке не будет конца? Я испытал это двойное существование и не могу дольше переносить его. Теперь я снова Том Грегори и люблю Грэс!

Он замолчал, будто прислушиваясь. Хусани упал ничком на землю как мертвый. Кругом царствовала полная тишина. Снова раздался страстный, взволнованный голос раджи:

— Все равно… я знаю… моя жизнь имеет значение только для меня одного… А народ мой?.. Эти тысячи людей, на которых я могу иметь влияние?.. Я вижу, как они протягивают мне руки… а с другой стороны — ручки этой милой, дорогой мне девушки!.. Грэс в опасности, а я еще колеблюсь… Хусани!

Верный слуга тут же вскочил на ноги, словно рядом пробежала электрическая искра:

— Что угодно господину?

— Ты знаешь Ганеса. Можно ли положиться на его верность?

— Господин, у меня нет причины чернить товарища в глазах вашей светлости, но если вы желаете иметь спутника в вашей поездке, только не Ганеса.

— Почему?

— Это человек гордый и из высшей касты. Он не сумеет изменить своей наружности и прибегнуть к хитрости, как Субдул и я.

— Только поэтому?.. В таком случае позови его.

Хусани повиновался, но Ганес, уснувший в одной из галерей, не хотел явиться к повелителю, не поправив тюрбана и пояса.

— Что это вас пришлось так долго ждать? — воскликнул Том, когда Ганес вошел со своим обычным достоинством и безукоризненно аккуратно одетый. — Я звал вас, чтобы немедленно отправиться с вами к Дост-Али-Хану. Надеюсь, вы не имеете ничего против того, чтобы Хусани узнал имена ваших друзей?

— Мое сердце чисто, — смело отвечал Ганес. — Не желает ли государь взять с собой Хусани?

— Если он сам захочет. Как далеко до лагеря бунтовщиков?

— Я поведу вашу светлость не в лагерь, но в форт, в сутках пути от Гумилькунда.

— Так близко! Поспешив, мы успеем вернуться прежде, чем нас хватятся.

— Извините меня. Мне даны приказания, с которыми я должен сообразоваться. Ваша светлость будете путешествовать в закрытых носилках, как знатная дама. Если Хусани поедет с нами, ему завяжут глаза, пока мы не дойдем до леса.