Наследник раджи

— И я сказала бы то же, если бы не сын! — вторила ей м-с Дюран. — Грэс, неужели у них хватит духу с ним что-нибудь сделать? А ведь я не обстригла его кудри.

— Я знала, у вас недостанет храбрости на такой подвиг, — ответила Грэс улыбаясь.

— Что же еще надо этому человеку? — спросила Люси.

— Не беспокойся, это добрая душа. Я куплю у него что-нибудь и отпущу.

Торговец вскоре ушел. Увидав Тикорама, водившего пони своей госпожи, он подошел к нему.

— Я искал тебя, друг, — сказал Хусани конюху. — Я кое-что продал, и Цветок Лотоса приказала мне опять прийти. Вот брату благодарность за помощь.

Щедрость дара несколько удивила Тикорама, но тем не менее он принял его.

— Их власти скоро конец, — сказал конюх, указывая на дом. — Скоро сокровища нашей страны перейдут к настоящим жителям, а не к чужим. Но у Цветка Лотоса речь сладкая и душа благородная, — прибавил он с оттенком сожаления.

— Я ничего не смыслю в вашей политике, — сказал Хусани. — Я беден и люблю тех, кто дает мне заработок. Возьмется ли брат сохранить для меня Цветок Лотоса? Мой хозяин, князь, не поскупится дать лак рупий за двух женщин и ребенка.

— Лак? — переспросил Тикорам, глотая слюнки.

— Да, если их доставят ему здравых и невредимых.

— Я и так спасу Цветок Лотоса! — воскликнул Тикорам. — Еще успеем подумать об этом, народ еще не восстал!

Хусани не ограничился во время своего пребывания в Ноугонге одним посещением Грэс. Он пошел дальше: выдав себя за недовольного слугу раджи, он вкрался в доверенность двух или трех местных агитаторов и заручился их обещанием известить его, когда им покажется, что восстание уже достаточно подготовлено. От них министр узнал, что число бунтовщиков вообще незначительно, что они не надеются найти себе много приверженцев и вследствие этого не могут предпринять каких-либо решительных мер. И это было действительно так. Быть может, восстание в Мееруте, ускоренное наказанием мятежных солдат и бывшее следствием этого взятие Дели поразили туземцев, но, как бы то ни было, последние числа мая прошли спокойно, и небольшие английские гарнизоны, рассеянные по стране, ободрились. Отряд гуркасов, посланный под начальством храброго Гамбие-Синга для оказания поддержки англичанам, был отозван, и появилась прокламация, обещавшая амнистию всем мятежникам, не участвовавшим в убийствах европейцев. Однако эта ошибка, основанная на незнании характера туземцев, имела пагубные последствия. Испуганные собственным успехом и втайне опасавшиеся мщения со стороны оскорбленных, бунтовщики свободно вздохнули. Стало быть, англичане боялись, раз они пытаются заключить мир? Стоит им еще некоторое время оставаться верными своему знамени, и пророчество исполнится — владычество чужеземцев исчезнет навсегда.

Бунтовщики стали выжидать, решившись ничего не делать наудачу. Это затишье ввело в заблуждение многих военных, между прочим и генерала Эльтона.

Читатель помнит, что в то время генерал, только что вернувшись из отпуска, еще не принимал командования. Без сомнения, присутствуй он во время восстания в Мееруте, его влияние было бы громадное. Но при первых слухах о недовольстве в армии Эльтон отправился в северо-западные области для расследования злоупотреблений и донесения об общем состоянии войск.

В роковое воскресенье, когда разразилось восстание, он был в Янси, где жил во дворце вдовы раджи, и сидел у нее, когда принесли известие о случившемся. Генерал, воображавший себя знатоком людей, был весьма доволен высказанным принцессой удивлением и негодованием. Она умолила его остаться в Янси до получения более подробных сообщений, но он не допускал ни малейшей отсрочки, хотя и был тронут заботливостью женщины. В сопровождении небольшого конвоя англичан он форсированным маршем направился в Меерут.

Смелость генерала оказалась для него спасительной. Все давали дорогу этому небольшому отряду в ярко-красных, шитых золотом мундирах, скакавшему, не зная преград, с саблями наголо. В самых враждебно настроенных селах, кишевших разбойниками и беглыми солдатами, для них находился провиант. Многие из виновных видели в этом храбром офицере со строгим лицом, проницательным взглядом и краткой повелительной речью первого из мстителей, готового поразить их. Несмотря на снедавшие его опасения, он исполнил свой долг и останавливался в главных пунктах — Гвалиоре, Агре, Миннури — для поощрения верности и устрашения измены.