Наталья Стеркина - Соучастница

- Ириш, это я, - Таня была взбудоражена, - Ну, как ты?

- Привет, Таня. Пытаюсь понять, как.

- В общем, понятно. Ты с ним "да"?.. Влюблена?"

- Не знаю... Вечером опять увидимся,.. - Ирина отвечала вяло, чувствовала, что разочаровывает подругу, но ничего не могла поделать.

- А ты, Таня, как?

- У меня, Ириш, что-то чудное. Павел, протрезвевший, вдруг так оценил, что я веселая и хозяйка хорошая, что я их с Гришкой гоняю, на них фыркаю! Кто бы мог подумать? В общем, никуда от меня не желает, а трезвый - он бла-году-у.шый, - как-то по-кошачьи потянула Таня.

- Вот и прекрасно. Совет да любовь. Пойду, Танюш, вздремну, сама понимаешь...

- Конечно-конечно.

Отговорившись вполне понятным состоянием, Ирина вернулась к мокрым тряпкам в ванной. Почему-то они стали ей противны, она в нетерпении дополоскала пару блузок, отругала себя очередной раз за безалаберность, что не удосужилась купить стиральную машину и выскочила из ванной. Посмотрелась в зеркало и увидела почему-то обиженное и готовое к слезам лицо. "Тоже мне, маленькая девочка! А ну-ка тихо!" - прикрикнула она на себя. У Катьки день рождения на носу, Ксенина дочка приезжает. К Васе надо...

"Вот-вот, - опомнилась Ирина, - к Васе надо, я же собиралась". Она отыскала адрес санатория. Посмотрела на часы, быстро собралась к выскочила из дома.

Ирина села в электричку на Казанском, проверила, не рассыпала ли она конфеты, когда со всей силы споткнулась о левую ногу, сбегая по ступенькам. "Ох, не люблю я этого спотыкания. Всегда к чему-то неприятному!" И действительно, этой примете Ирина верила еще со школьных лет. Санаторий был недалеко от станции Удельная, Ирина поймала попутку и уже через пятнадцать минут входила в ворота. В административном корпусе она узнала, где ей найти Васю, он был, оказывается, на прогулке. Она пошла по парку, вглядываясь в лица. Все были изменены болезнью, трудно было увидеть неискаженные черты. Сидели, стояли, прогуливались калеки. Вот женщина, опирающаяся на приспособление вроде высокого табурета, вот нестарый еще человек с застывшей правой стороной лица. А вот и Вася. Он сидел на лавке, возле него пожилая полная нянечка, из-под халата выглядывает подол цветастого платья. Она сняла косынку, обмахивается, ей жарко. Вася смотрит пустыми глазами куда-то вбок. Ирина подошла, сказала.

- Здравствуйте, потом окликнула: - Вася!

- Ох, голубка, бесполезно. Весь в себе. Это, как, его а-у-те или ти-чный он. Вроде бы так говорят. А вы ему, кто будете? - нянечка зорко вгляделась - Ведь не жена?

- Да нет. Жена завтра, наверное, приедет. А я знакомая, соседка. Я вот продукты привезла. Конфеты...

- Конфеты давайте, - деловито, но не обидно сказала нянечка, - это нам к чаю, еду всю отдадим ему потихоньку, аппетит есть, и вопросительно посмотрела на Ирину.

Ирина покраснела и сказала.

- И денег, мало ли на что...

Нянечка кивнула.

- Вы с пониманием. У нас зарплата маленькая - а мы их жалеем: то носки износятся или порвутся, качество-то говенное, то трусы, мы и покупаем сами, не ждать же, когда со склада получим. Ко многим тут и не приезжают... К нему, если будет жена ездить - то хорошо, а то, глядишь, не сможет. Так бывает - поглядит на такого, заплачет, пожалеет, а не сможет.... Я не осуждаю. У нас-то работа, - и она вытерла не очень свежим платком Васе губы.

Ирина поинтересовалась, как зовут заботливую няньку.

- Зови меня Фотия. Светлана я, значит. А по святцам Фотия, теперь-то можно.

Ирина дала ей денег, оставила свой телефон и, конфузясь, предложила и свой надушенный носовой платочек. Все это с достоинство взяла у нее тетка Фотия, и они распрощались. По парку Ирина просто понеслась, почему-то показалось неприличным разгуливать здесь в легком почти прозрачном сарафанчике, и жалко было, и стыдно, и просто хотелось скорее уйти. Краем глаза она увидела женщину, кормящую с ложки того самого седого интеллигентного мужчину, на которого она обратила внимание. "К нему пришли - с облегчением подумала Ирина, - и к Васе придут". Электричка подошла быстро, да и машина к станции домчала ее мгновенно. Всего-то часа два Ирина и отсутствовала, а дом ее встретил враждебно. Окно она забыла закрыть и ветром снесло ее сухой букет. Ветки валялись в беспорядке, Ирине стало скучно вновь составлять из них композицию. Выбросила. Почему-то шла только горячая вода - это Ирина обнаружила, собравшись выпить кофе. И опять она бесцельно закружила по дому, взяла в руки одну книгу, другую, все вызывало если уж не отвращение, то раздражение точно. Опять почему-то пришел в голову Игорь и не доведенное до конца дело - не разыскала! "Интересно, куда же он все-таки переселился? Что за причины толкают там, в Израиле сняться с места семейство. Дом, наверное, купили... " - решила Ирина. "Но мне-то он нужен. Правда, не знаю зачем... Написал же он когда-то эту проклятую повесть. Тонечка слишком долго в последнее время мучила меня. Мне нужен автор. Автора на сцену!" Вдруг Ирина застыла возле стола, заваленного Сашкиными рукописями. Опять пришла в голову Гарикова теща, которой он по какой-то дурацкой (а может, теперь выяснится, мистической причине) просил когда-то позвонить. Ирина бумажки выбрасывать не любила, потому что знала за собой особенность телефоны всегда записывала на чем придется и потом долго рылась во всех книжках записных, да в блокнотах. "Где-то ведь должен быть, должен", - ворчала Ирина, перебирая листочки в разных помеченных датой последней "ревизии" конвертах. "Нашла.!" - радость была неподдельная. "Хоть бы эта кишиневская теща была жива здорова и никуда не переехала! А вдруг она к ним туда подалась? На Землю Обетованную?" Ирина напугалась и немедленно кинулась набирать номер.