Роковая ночь

— Хорошо, дочь моя, — сказал он, — а ты видела сокровища?

— Да, господин, — отвечает Балкис, — и чтобы дать вам хоть какое-то представление о них, я должна сказать, что богатства всех земных владык не сравнялись бы с этими.

Потом она рассказала ему о великодушии и вежливости юноши. Отец же ее готов был скорее пожертвовать честью дочери, чтобы узнать, где спрятаны сокровища.

Пока происходили эти события, Харун был в дороге. Он направлялся в Багдад. Вступив во дворец, он сразу послал за Джафаром, подробно рассказал ему о своем путешествии и сказал:

— Ты знаешь, что повелитель должен быть предельно учтивым. Даже если я отдам Абу-л-Касему самое ценное из моей казны, это не сравнится с теми подарками, которые он преподнес мне. Что бы мне такое сделать, чтобы отплатить ему за великодушие?

— Государь, — ответил Джафар, — если вы спрашиваете моего совета, то сегодня же напишите наместнику Басры и прикажите ему передать бразды правления юному Абу-л-Касему. Не мешкая, отправляйте гонца, а через несколько дней я последую за ним и передам новому правителю ваши распоряжения устно.

Халиф одобрил его совет и сказал везиру:

— Вот это будет правильный способ отблагодарить Абу-л-Касема и отделаться от наместника Басры и его везира, скрывших от меня большие деньги, которые они получили с помощью насилия.

Он тут же написал наместнику Басры и отослал гонца. Потом отправился в покои Зубейды рассказать ей об успехе своего путешествия и подарить ей маленького слугу, дерево и павлина. Он также отдал ей девушку, которую Зубейда нашла столь очаровательной, что с улыбкой сказала халифу:

— Эту красивую невольницу я предпочитаю всем другим подаркам.

Себе халиф оставил только чашу. А все остальные вещи он отдал Джафару и приказал ему быть готовым через несколько дней к путешествию.

Когда гонец прибыл в Басру, он тут же объявил наместнику о решении халифа, и тот очень расстроился, узнав об этом. Вскоре он показал доставленную бумагу своему везиру:

— Смотри, какой роковой приказ я получил от повелителя правоверных, и я обязан подчиниться ему!

— Да, вы должны повиноваться, — сказал Абу-л-Фатх, справляясь со своим волнением. — Надо разорить Абу-л-Касема, но не лишать его жизни. Я сделаю так, что весь город поверит в то, что он умер. Спрячу его так, что его никогда не найдут. И вы сможете по-прежнему управлять и при этом получите все его богатства, потому что, держа его в своих руках, я подвергну его таким пыткам, что он окажется вынужденным открыть, где спрятаны сокровища.

— Делай как хочешь, — ответил наместник. — Но какой ответ мы пошлем халифу?

— Доверьте это мне, — отвечает везир. — Повелитель правоверных ничего не узнает о происшедшем.

В сопровождении нескольких придворных, которым были неизвестны его намерения, Абу-л-Фатх отправился в гости к Абу-л-Касему. Тот принял его соответственно знатности и великолепно угостил. Абу-л-Касем посадил везира на почетное место и оказал ему всевозможные знаки уважения. А когда все стали пить тонкие вина, вероломный Абу-л-Фатх, выбрав подходящий момент, подсыпал в кубок Абу-л-Касема порошок, от которого тот мгновенно потерял сознание и погрузился в летаргический сон. Слуги, явившиеся ему на помощь, увидели печать смерти на его челе и положили Абу-л-Касема на софу. Все домашние подняли плач. Гости были поражены страхом, и даже Абу-л-Фатх прикинулся безмерно опечаленным. Он разорвал на себе одежды, и все собравшиеся последовали его примеру. Потом Абу-л-Фатх велел приготовить гроб из слоновой кости и черного дерева, а все имущество Абу-л-Касема забрал в пользу наместника. Жители города, мужчины и женщины, поднялись ранним утром и с непокрытыми головами, босые подошли к воротам дома Абу-л-Касема. На улицах слышались причитания и плач. Эта смерть обездолила и бедного и богатого: первый потерял благодетеля, чье милосердие не знало предела; второй — друга, и, таким образом, эта смерть вызвала всеобщую скорбь.

Несчастного Абу-л-Касема положили в гроб и по приказу Абу-л-Фатха вынесли из города к месту погребения, где находилось несколько мавзолеев. В одном из них, особенно роскошном, был похоронен отец везира. Это был их семейный мавзолей. Туда-то и поместили гроб, и коварный Абу-л-Фатх притворился обезумевшим от горя и скорби.

Когда наступила ночь, все вернулись в город, но везир и два его невольника остались подле мавзолея. Они разожгли огонь, согрели воду в серебряной чаше и, вынув Абу-л-Касема из гроба, растерли его этой водой. Вскоре он начал приходить в себя и, узнав Абу-л-Фатха, произнес: