Анжела Тайхом - Пути любви

- Да, - с отвращением сказала Гейл, - нанял детей, за нищенскую зарплату.

- Боже мой, как ты наивна! Берт, тащи ее за мной, я покажу ей, как делается бизнес!

Отодрав ее, от еще не пришедшей в сознание подруги, Герберт схватил ее за руку чуть выше локтя, и потащил за Эллиотом. Тот шел вперед через душные цеха, иногда останавливаясь и поясняя увиденное.

- Здесь работали и работают только дети и все они, все до единого, из работного дома. Это существенно увеличивает прибыль, потому что им не надо платить. Понимаешь? Не единого цента! Что было бы с твоей фабрикой, глупая ты корова, если бы я платил этим дохлякам деньги?! У нас и так шестнадцати часовой рабочий день, в то время как на других заводах - восемнадцать часов, но эти и такой темп не выдерживают, потому что мрут как мухи! Практически каждый месяц мне приходиться пополнять свои запасы. А это расходы!

Уайт остановился около того мальчугана, за которого недавно вступилась Гейл, презрительно обозревая своих рабов. В данный момент, на мальчика надевали кандалы, и она заметила, что рядом стоят еще несколько, с точно такими же отвратительными украшениями.

- От нас не возможно сбежать - все кто пытались, были сурово наказаны. И уж второй попытки мы им не давали. - Эллиот подошел к ребенку, и, приподняв за волосы его грязное личико, с безжалостной улыбкой, произнес: Десять плетей и никакой еды двое суток! - и оттолкнул ребенка в руки палачей.

- Эллиот, не надо! Мальчик ни в чем не виноват... - Гейл осеклась, оглушенная пощечиной, которой наградил ее Уайт.

- Заткнись! Твои глупые мозги и длинный язык разрушают мою репутацию! Я применяю воспитательные меры, если они не будут бояться наказания, они не будут работать!

- Но мальчик только закашлял, - упрямо процедила Гейл, - а тот толстяк...

- Тебе лучше закрыть свой рот, иначе он получит не десять, а двадцать плетей!

Эллиот двинулся дальше и Герберт послушно поволок за ним Гейл. Они все шли и шли, а мимо мелькали комнаты, в одной из которых она увидела разложенные на полу тонкие подстилки на которых, по-видимому, эти дети и спали. В этом аду, попадались и женщины, выглядевшие древними старухами, запуганные и молчаливые.

- Вот это мужской бизнес, - вещал Эллиот, - вот что приносит мне доход, а не эти наемные рабочие, которым надо платить деньги и давать время на обед. Дай тебе волю, ты бы еще сократила их рабочий день и оплачивала им больничный! Но ты и это захотела у меня отобрать, последнее. Тебе надо было сунуть свой любопытный нос в мои дела. Я пытался выкрутиться и что же? Вместо того чтобы найти покупателя, натыкаюсь на твоего мужа! Вот уж везение, так везение, нечего сказать! Мне пришлось скрываться, давать взятки, совершать подкуп и все из-за того, что ты была слишком дотошна! Ну, кто тебя просил?! Кто?! Кто тебя заставлял? Никто. Ты сама, сама во всем виновата!

Он все говорил и говорил, а Гейл молчала. Ей больше не хотелось ни говорить, ни спорить, ни ругаться. Чем больше она видела, тем больше понимала, что отсюда ей не выбраться - Эллиот не позволит, не для того он открывал ей свои секреты, чтобы затем отпустить восвояси.

- Отсюда, миссис Стэнфорд, только один выход - ногами вперед! Многозначительно улыбнулся ей Уайт. - Герберту приходиться хоронить покойников тайком на пустыре, глубокой ночью... - Он вдруг загоготал. - Но впрочем, у вас еще есть время, чтобы узнать все поподробнее, так сказать на собственном опыте!

Гейл отвернулся от его глумливой физиономии. Ее окутал такой животный ужас, что она словно одеревенела. Зато внутри нее все дрожало от отвращения, страха и накатывающей тошноты.

Герберт втащил ее обратно в контору и захлопнул дверь. Эллиот вновь уселся за свой стол. А Мэгган, которая уже пришла в сознание, уставилась на них, ничего не понимающими глазами.

- Итак, что же мы будем с вами делать? - вздохнул Эллиот. - Какие будут предложения?

Это его игра, как будто он еще раздумывает какое принять решение, хотя давно уже решил не оставлять их в живых, вывела Гейл из оцепенения:

- Ничего. Ты ничего не будешь делать, - угрожающе сказала она, - потому что сейчас сюда придет мой муж и убьет тебя своими руками!

- Дорогая, - хмыкнул Эллиот, - не надо врать. Твой муженек ни за что не отпустил тебя, если бы знал, куда ты направляешься. Он не такой дурак, так что оставим это.

В этот момент дверь конторы с треском распахнулась, как будто кто-то вышиб ее ударом ноги и в комнату спокойной походкой вошел Джослин.

- Ну, я не стал бы так беспечно надеяться, - направив в грудь Уайта два пистолета, процедил граф.