Дебора Тернер - Гавайская рапсодия

Она удивленно посмотрела на него.

- Как ты мог такое подумать?!

- Но в этом был свой резон, - возразил Сидней, прижимая ее крепче к себе. - В особенности после того, как я пытался убедить тебя, что давний скандал не помешает нашему будущему, а ты решительно не желала мне верить. Ты явно ждала, что я скажу: "Дорогая, это было здорово, ты очень хороша в постели, но, прости, из-за твоих родителей ты не можешь быть моей женой". И я не мог найти слов и аргументов, чтобы разумно убедить тебя в обратном. Позже я понял, что ты не станешь моей женой, пока я на дипломатической службе. А за двумя зайцами, как известно, не угонишься. - Его губы дернулись в улыбке. - Хотя моя работа нравилась мне все меньше и меньше, мне все же понадобилось время, чтобы примириться с мыслью об отставке.

Констанс тоскливо сказала:

- Значит, ты все же сделал это из-за меня.

- Из-за любви к тебе я просто ускорил принятие решения, - поправил он ее, глядя ей прямо в глаза. - Твоя тетя ошибалась, Констанс. Ты заслуживаешь любви больше всех в мире.

Констанс кивнула, немного смущенно улыбаясь.

- Я верю тебе. Но я совершенно не понимала, что ты чувствуешь.

- Я знаю, любимая. - Его голос был полон нежности, и это убедило ее больше всяких слов. -Кажется, и твоя и моя жизнь определялись нашими родителями. Видишь ли, я, наверное, все же больше похож на мать, чем мне раньше казалось. Ты назвала меня как-то самоуверенным. Подозреваю, что это так. Я решил, что если вернуть тебя можно только при помощи страсти, то пусть так.

Констанс посмотрела в его блестящие глаза и увидела за внешним спокойствием напряжение, с которым он ждал ее ответа.

- Нет, ты не такой, как твоя мать. И никогда не будешь таким. Да, ты тоже все планировал и рассчитывал, но ты делал это для меня, а не для своей выгоды. - Ее губы задрожали. - Я люблю тебя, - выдохнула она, тронув его за щеку. - Ты заставил меня поверить, что мы созданы друг для друга.

Его руки сжали ее еще крепче.

- Давно пора бы, - сказал он, рассмеявшись вполголоса.

Прошло много времени. Констанс спросила:

- А зачем ты стал разыскивать мистера Савченко?

- После того как я оправился от удара, нанесенного тобой - как же, меня, преуспевающего Сиднея Дрейка, отвергли, - я понял, что должен что-то предпринять. Я начал искать и нашел нечто интересное. До меня дошло, что ты искренне убеждена в виновности своих родителей и много выстрадала из-за этого.

- А как же иначе?

Дрейк без усилия прижал ее к своей крепкой груди.

- Да, тогда ты была еще ребенком, а тетка хорошо над тобой поработала.

- Я должна была...

- Так говорят только неудачники. А ты просто верила в то же, что и все. Перестань винить себя. Откуда ты могла знать?

- Ты слишком прагматичный, - целуя его, сказала Констанс.

- А это плохо?

Констанс подняла к нему светящееся восхищением лицо.

- Нет, конечно, тем более что ты прагматичный идеалист. Человек, который тратит огромные деньги на то, чтобы дать людям шанс, по-моему, настоящий романтик. - Последовала еще одна пауза, потом Констанс сказала:

- Ты начал рассказывать о мистере Савченко.

- Я поспрашивал кое-кого, используя свои знакомства и служебное положение, и первые же полученные данные поразили меня. Хотя все и знали о знакомстве твоего отца с Савченко они оба собирали живопись, - но были удивлены, что твой отец стал предателем. И мать тоже. Я понял, что должен копать глубже. Оставалось только отыскать Савченко. Я подумал, что после падения Берлинской стены смогу свободно поговорить с ним. И я нашел его. Остальное ты знаешь.

Сидней говорил о своих усилиях так, словно все было очень легко, но Констанс понимала, что это не так. Одно только то, что он отыскал ради нее Савченко, уговорил его прилететь в Америку...

Она горячо сказала:

- Я не заслуживаю такого, как ты.

- Это опять голос твоей тетки. - Дрейк мягко взял ее за подбородок так, чтобы видеть ее лицо. Его светлые глаза светились любовью и покоем. - Ты заслуживаешь всего самого лучшего в этом мире. Ты заслуживаешь всего, что я могу тебе дать, всей моей любви, моего сердца, моей страсти и детей, которые у нас будут. Ты слишком долго жила в тени, Констанс. Долгие, одинокие годы. Я хочу, чтобы ты была так счастлива, что забыла о них.

Констанс нагнулась и поцеловала его в плечо дрожащими губами.

- Я тоже хочу, чтобы ты был счастлив, - срывающимся голосом прошептала она. - Так счастлив, чтобы бы больше ни боль, ни тревога не коснулись тебя. Я так люблю тебя, дорогой, так люблю.