Роксана Гедеон - Хозяйка розового замка

Я задержала дыхание в груди, чтобы не пропустить ни слова из того, что произносил этот глубокий, столь любимый мною голос. Каждое его слово стоило горы золота.

— Никого я не люблю так, как вас, Сюзанна, и то маленькое создание, что лежит в люльке, — сказал он с нежностью. — И каким же был я вчера дураком, когда затеял с вами тот разговор! Да будь я проклят! Честное слово, мне нет прощения.

— О, что вы выдумываете, — принялась я его горячо разубеждать. — Все это глупости. И не смейте себя упрекать! Это не ваша вина… и не моя. Просто судьба так захотела.

— Вы тоже подумали, что Пасха — это хороший знак?

— Да.

Улыбаясь, он снова поцеловал мою руку. И сказал:

— Честное слово, я люблю тебя, Сюзанна.

— А я тебя.

В конце концов мы оба рассмеялись.

На минуту оставив меня, он вернулся с малышом на руках. Ребенок был завернут сейчас в рубашку — отцовскую рубашку, рубашку Александра. Это была старая бретонская традиция. Правда, вчера о ней не вспомнили. Но ведь лучше поздно, чем никогда.

Александр положил ребенка между нами, и мы оба склонились над ним, шепотом обмениваясь замечаниями, страшно боясь его разбудить. Меня радовало то, что Александр так счастлив, что он так часто смеется. Я ведь обожала его улыбку — белозубую, сверкающую, словно осветлявшую лицо от подбородка до темных ресниц. Одна его улыбка наполняла меня радостью.

— И все-таки он маленький, — зашептала я, — очень маленький! Ах, не разубеждайте меня, это я виновата. Я зря волновалась. Я повела себя как дуреха…

Смеясь, он поцелуем закрыл мне рот. Потом шутя произнес:

— Черт возьми, я совсем иного мнения об этом мальчугане. Он невелик, но скоро возьмет свое. Вы же не видели, как он напал на кормилицу.

— Он, значит, не лишен аппетита? Ах, как хорошо, Александр!

Подняв голову, я с любопытством спросила:

— Вы видели его глаза? Какие они?

На лице Александра отразилось искреннее недоумение. Оказалось, что ни он, ни я глаз мальчика не видели.

— Как же их увидишь, если он все время спит. Ничего, мы немного потерпим и еще познакомимся с ним.

Я тихо-тихо спросила:

— Знаете, что мне больше всего нравится в вас, мой милый?

— Теряюсь в догадках, Сюзанна. Ну же, говорите, а то меня замучит любопытство.

— Ваши глаза. Они такие синие-пресиние… Ах, если бы и у него были такие же!

Мы замолчали. Потом Александр, положив мою голову себе на грудь и перебирая мои волосы, заговорил:

— Это будет очень хороший парень, мы уж оба для этого постараемся, дорогая. И хорошо, что наш первенец — мальчик. Он будет наследником, герцогом дю Шатлэ. Кстати… Послушайте, а вам-то кого хотелось?

— Мне было все равно, — сказала я честно. — Но теперь, конечно, мне хочется только его. Этого мальчика. Я бы его ни на кого не променяла.

— Да уж, надеюсь на это… А еще надеюсь на то, что он на вас будет похож. Говорят, сходство с матерью приносит счастье.

— С каких пор вы стали суеверным, Александр?

— С тех пор, как у меня появилось, что терять. Вы и этот мальчик…

Я вся вскинулась, пораженная внезапной мыслью.

— Этот мальчик, этот мальчик! Сколько можно так говорить? Ему следует выбрать имя!

— Я уже думал об этом, дорогая. Я рассудил так. Поскольку его появление на свет произошло как раз после нашего разговора, можно смело полагать, что именно дед по материнской линии вызвал нашего сына к жизни. Это из-за деда он проявил такое нетерпение.

— Деда? То есть моего отца?

— Ну разумеется. Будет хорошо назвать его именем вашего отца. Кроме того, это большая честь для нашего мальчугана.

— Для нашего Филиппа Антуана, — повторила я, впервые произнося вслух имя нашего ребенка. — Для маленького Филиппа.

Выбор показался мне исключительно удачным. Ребенок родился на Пасху и будет назван именем Филипп Антуан. Я усматривала в этом признак того, что мой отец в скором времени освободится из заключения. Выйдет из Тампля. Появление в нашем доме крошечного Филиппа Антуана было просто предзнаменованием. Да-да, не иначе…

Я бы еще долго могла разговаривать с Александром, но по мере того как мое возбуждение спадало и проходила сонливость, я начинала чувствовать и боль. Такую сильную, будто внутри я была вся разорвана. Александр сразу склонился надо мной.

— Надо позвать д’Арбалестье, Сюзанна?

— А он еще здесь?

Но Александр не ответил. Он был уже у двери и спешил разыскать доктора — это и было ответом на мой вопрос.

Целых три недели я провела в постели, наслаждаясь покоем, счастьем и полным бездельем. В Белых Липах нынешнее мое положение было подобно положению королевы, которая родила наследника престола и теперь принимает выражения благодарности от подданных. Едва силы вернулись ко мне, Маргарита с утра делала мой туалет, одевала меня, ко мне приносили колыбельку с ребенком и ставили рядом с постелью. И тогда я начала давать аудиенции.