Роксана Гедеон - Хозяйка розового замка

— В июне… В июне у меня родится ребенок!

— Уверяю вас, я буду с вами в тот день.

— Правда? — доверчиво спросила я. — Вы обещаете?

— Я клянусь, дорогая.

Он поднес мою руку к губам. По взгляду, которым он меня окинул, я поняла, что он заметил мою внезапную бледность.

— Вам нездоровится? — встревоженно спросил он.

— О, только чуть-чуть. Легкое недомогание… это, вероятно, из-за волнения.

Он снова набрал мне стакан воды, потом быстро распорядился:

— Я сейчас возвращаюсь, а вы сидите здесь и не уходите. Я пришлю за вами человека. Слишком опасно идти одной по парку, тем более, если вы в таком состоянии. Может быть, мне самому проводить вас?

Я сделала протестующий жест:

— О, что еще за выдумки? Со мной все хорошо. Я не хочу вас задерживать. Поезжайте в Динан и возвращайтесь скорее. Представляю, как ждет вас та безутешная дама… А ко мне пришлите человека — этого будет достаточно.

Александр наклонился, еще раз поцеловал меня и ушел. Я осталась одна и снова обратила взоры к водопаду. Вздох вырвался у меня из груди — радостный, недоверчивый, изумленный…

Да и как можно было поверить? Раньше судьба была ко мне безжалостна. Революция ожесточила меня, жизнь преподносила всевозможные сюрпризы. Я так устала от страданий. Но Бог подарил мне Александра, Белые Липы, и вот теперь — надежды на ребенка… Право, мне уже не на что было жаловаться. И как раз именно теперь произошло то, что могло сделать мое счастье еще более полным.

Мой отец жив! Он не умер! Он не был расстрелян тогда, в Лавале! После всего этого какая разница, где он находится! Где бы он ни был, мы найдем его. Александр его освободит… О Господи, неужели наступит день, когда я увижу принца, входящего в парадную дверь нашего землянично-розового замка?

Я познакомлю его с мужем. Я похвастаюсь своими близняшками. Я даже признаюсь ему, что они лишь удочерены Александром, а вовсе не его дочери. Отцу можно это сказать. К тому же Вероника и Изабелла были такие хорошенькие и задорные, что я могла ими лишь гордиться. А еще принцу можно будет показать и того ребенка, который у нас родится, — его внука или внучку. Это будет первое законнорожденное мое дитя. Ах, я и думать не могла, что столько радости свалится мне на голову…

Я выпила свою воду, еще немного посидела, глядя, как лучи солнца распадаются на мириады бликов, играющих в брызгах. Недомогание прошло, а обещанный Александром человек что-то долго не появлялся. Я подумала, что нет никакого смысла сидеть здесь и ждать. Тем более, что там, в замке, все нуждаются в моих распоряжениях. Кстати, как я могла забыть, что ближе к вечеру приедут на пасхальные каникулы Ренцо, Жан и Шарль, два первых — из Донфронского коллежа, а третий — из Ренна…

Я поднялась и решительно направилась к выходу из грота Фетиды. Меня сейчас больше всего беспокоило то, что в мое отсутствие наверняка забыли приготовить мороженое, — а Жан его так любит. Надо поторопиться. Я стала спускаться так поспешно, что на крутом склоне невольно поскользнулась и чуть подвернула ногу.

Это было неприятно, но не больше. Прихрамывая, я попыталась идти дальше и вдруг замерла на месте как вкопанная.

Боль — гораздо более сильная, чем в первый раз, и такая же ноющая — снова разлилась по бедрам, животу, пояснице, и была теперь такая глубокая, что я ни на миг не засомневалась, что речь идет о ребенке. Напуганная не на шутку, я остановилась, вытирая рукой испарину, выступившую на лбу. Что бы это могло быть? Преждевременные роды? Ах, нет, только не это! Не хотелось бы, чтобы малыш родился семимесячным…

В эту минуту я заметила среди кустов долговязую фигуру Брике, и мысли мои прервались. Опасаясь, что он не заметит меня, я слабым голосом позвала:

— Брике! Иди сюда, я здесь!

Он подбежал, и я была тронута выражением тревоги у него на лице. Я оперлась на его руку, и мне стало будто легче.

— Меня герцог послал, ваше сиятельство. Да только он не сказал, что вам так дурно. Что это с вами?

— Я сохраняю спокойствие, — сказала я, пытаясь улыбнуться. — Брике, сейчас главное — это не разговаривать, а довести меня до дома. Ты это сможешь?

— Само собой.

Мы пошли. Мне стало действительно как будто легче — уже лишь от того, что я была не одна среди огромного парка. И вдруг пришло в голову, что Брике, похоже, обречен помогать мне именно в таких ситуациях. Достаточно вспомнить тот октябрьский вечер, когда меня выбросили из Консьержери на грязную осеннюю мостовую, и я не знала, куда мне податься. Это ведь Брике довел меня до коляски и помог добраться до родильного дома Бурб. Ах, что это за парень — я просто жизнью обязана ему…