Мэри Кэттон - Роза в снегу

— Я стоял и думал, — вдруг неожиданно для самого себя заявил Алан, — гадал, что бы вы делали, если б меня здесь не было.

— И что же, по-вашему?

Он пожал плечами:

— Почти уверен, что вы катались бы с горки так же, как мальчишка.

— И вы, разумеется, нашли бы такое поведение скандальным.

— Едва ли я в том положении, чтобы судить вас.

— Именно. — Она помолчала, затем спросила: — Зачем вы здесь?

— Не знаю, мисс Кортни. Я спрашиваю себя о том же. Я чертовски закоченел, а вы явно предпочитаете общество своего сына.

— Хью — самый главный человек в моей жизни.

— Он единственный человек в вашей жизни, не считая вашего отца и сестры, которых едва ли можно назвать приятной компанией.

— Вы, определенно, так не считали пять лет назад, когда ухаживали за моей сестрой.

— Ухаживал? Не уверен, что это верное слово.

— Разумеется.

— Непохоже, чтобы она убивалась из-за этого.

— Думаю, Рита не тот человек, который будет убиваться из-за чего бы то ни было. При всей моей любви к ней я не могу не видеть ее недостатков.

— Как ваш отец, например?

— Рита умеет ослеплять мужчин.

— И она не одинока в этом. У меня такое впечатление, что женщины приходят в этот мир с врожденной способностью перевоплощаться в кого и во что угодно, лишь бы привлечь внимание желанного избранника.

— Вы несправедливы к нам. Не все из нас живут исключительно ради мужской любви. И не все жертвуют достоинством, чтобы завлечь ничего не подозревающего глупца в брачную ловушку, — ответила она. — Кроме того, не могу представить, как можно любить мужчину, который не любит тебя. Мне это кажется непростительной тратой времени.

— Я начинаю понимать. Возможно, мы все несправедливо обвиняем отца мальчика. Возможно, он и готов был жениться на вас, но вы не соглашались ни на что, кроме пресловутого брака по любви. Моя дорогая мисс Кортни, знаете ли вы, сколько браков не состоялось бы, если б любая из сторон ждала, когда стрела Купидона поразит его или ее? Бог мой, боюсь, человечество в таком случае давно бы вымерло.

— Вы отрицаете, что браки по любви существуют?

— Напротив. Взять хотя бы моего брата и его жену. Они души друг в друге не чают.

— Как и мои родители. Хотя, с другой стороны, мама была ослепительной красавицей. Внешне Рита — точный ее портрет.

Черты ее лица едва заметно изменились. И это отразилось в ее глазах. Они стали отстраненными и какими-то печальными.

Внезапно раздался крик. Эмма вздрогнула.

— Хью? — позвала она. — Где он? Хью!

Нахмурившись. Алан устремил взгляд на реку. Там не было ничего, кроме ледяного пространства.

— Хью! — Эмма закричала громче, поворачиваясь в разные стороны в отчаянной попытке отыскать внезапно исчезнувшего мальчика.

Она побежала к обрыву. Плащ ее развевался, ноги путались в юбке.

Выругавшись. Алан догнал ее, схватил сзади и крепко держал, оглядывая усеянную камнями поверхность утеса и дно расщелины, проверяя, не свалялся ли мальчик с обрыва.

Никого.

Эмма вырвалась и побежала вниз по склону, выкрикивая имя Хью и зовя Бриггса, который, услышав крики, уже мчался к ним.

Алан бросился бежать по обледенелому склону, глазами торопливо обшаривая складки местности и напрягая слух в надежде расслышать детский крик.

Есть!

Он чуть не свалился в расселину, прежде чем его глаза заметили зияющую черную яму. Плач Хью заглушался глубиной пещеры и густой растительностью. Упав на колени, Алан вгляделся в темноту и позвал Хью. Мальчик ответил испуганным всхлипом.

— Не двигайся, Хью, — приказал Алан как можно спокойнее. — Сейчас мы с мамой вытащим тебя отсюда.

Было слышно сопение малыша, потом дрожащий голосок произнес:

— Обещаешь?

Алан улыбнулся:

— Обещаю.

Он поднялся на ноги, как раз когда подбежала Эмма, а за ней Бриггс.

— Это что, какой-то колодец? — спросил кучер, заглядывая через край ямы.

— Шурф. В этих скалах полно таких.

— Он глубокий? — Эмма схватила его за рубашку.

— Не могу сказать, но, кажется, с мальчиком пока все в порядке. — Алан снял пиджак, закатал рукава рубашки, затем опустился на колени.

Бриггс сделал то же самое, и, когда Алан свесился с края ямы, кучер крепко ухватил его за лодыжки.

Повиснув вниз головой, царапая лицо, руки и грудь об острые выступы, Алан вытянул руки к неясному силуэту ребенка, съежившемуся внизу.

— Дай мне руку, — спокойно приказал он.

Когда мальчик отказался, он попытался продвинуться еще дальше. Послышалось невнятное бормотание, проклятия, какая-то лихорадочная возня наверху, и Алан почувствовал, что соскальзывает в яму. Он отчаянно пытался ухватиться за что-нибудь, лишь бы остановить падение, но секунду спустя окунулся головой вниз в холодное, вонючее болото в дюжине футов внизу.