Джудит Гулд - Творящие любовь

Людмила медленно обошла вокруг Элизабет-Энн. Ее строгие проницательные серые глаза были задумчивы.

— Платье отличное, — наконец сказала она. И предупредила, погрозив пальцем: — Но будьте осторожны с булавками, а то уколетесь.

— Я буду осторожна, — пообещала молодая женщина, благодарная за совет.

Как всегда, Людмила все заметила: где мягкая гладкая ткань собиралась слишком толсто и где она не спадала так, как следовало. Элизабет-Энн знала: менее критичный взгляд и не заметил бы неравномерное распределение складок.

— Туфли так себе, но ничего, сойдут, — медленно проговорила Людмила, будто обращаясь к самой себе. — Но вот драгоценности… — На ее лице появилось выражение отвращения, она помахала рукой в воздухе. — Брошь никуда не годится.

Элизабет-Энн уныло посмотрела на украшение, приколотое ею у ворота, чтобы скрыть пятно. Камея досталась ей в наследство от тетки, и она всегда дорожила ею. Но Людмила права.

— У меня это единственная брошь, — призналась Элизабет-Энн. — А мне надо так или иначе скрыть пятно.

— Не волнуйтесь. Я одолжу вам одну из своих. А какое пальто вы наденете?

Элизабет-Энн кивнула в сторону стула.

— Это? — воскликнула Людмила с ужасом. — Нет. Нет, нет и нет. Никогда.

— Но это все, что у меня есть для такой погоды, — запротестовала Элизабет-Энн. — Мне придется его надеть.

— Я вам одолжу свое.

— Оно мне точно не подойдет.

— Почему? Из-за размера? — Людмила явно была оскорблена. — У меня есть шубка, специально для русской зимы, длинная — на мне она достает до земли. Даже рукава слишком длинны. Вам будет в самый раз. Так, а который час?

Элизабет-Энн бросила взгляд на часы, тикающие на камине.

— Он будет здесь меньше чем через пятнадцать минут.

— Пятнадцать минут! — воскликнула Людмила. — У нас нет ни секунды лишней. Я сейчас же вернусь.

Элизабет-Энн покачала головой, когда крошечная пожилая женщина выбежала из комнаты. Господи, что бы она делала без своей русской подруги?

Несколько минут спустя задыхающаяся нагруженная Людмила поднялась вверх по лестнице. Она несла два огромных деревянных ларца с драгоценностями, огромная шуба из настоящей русской рыси волочилась за ней по полу.

— Людмила! — в ужасе воскликнула Элизабет-Энн. — Я не смогу это надеть!

— Вы должны.

— Но только не шубу. Это же…

— Бешеные деньги. Я знаю, — нетерпеливо дернула плечом Людмила в ответ на возражения. — Вы, главное, не волнуйтесь.

— А вдруг я ее потеряю?

— Потеряете? — Людмила вытаращила глаза. — Ни одна женщина еще никогда в моей жизни не теряла свои меха. А теперь… — Она поставила шкатулки на стол. — Мы выберем драгоценности. — Она нагнулась над шкатулками, открыла их и начала в них копаться.

Элизабет-Энн не смогла сдержать изумленный возглас. Людмила всегда жаловалась на нехватку денег, и, если квартиросъемщик не мог заплатить в определенный день, она говорила, что с ней обязательно случится сердечный приступ. Но в двух ларцах хранились поистине королевские сокровища! Бриллиантовые диадемы, нитки рубинов и жемчуга всех размеров и форм, кольца, серьги, браслеты и броши — драгоценности, подаренные адмиралом. Украшения хаотично грудились в шкатулках, нитки жемчуга завязались узлом, отдельным сережкам невозможно было сразу найти пару.

— Вот! — неожиданно воскликнула Людмила. — Вот то, что нужно! — Она поднесла брошь к свету. — Правда, красиво? — спросила пожилая женщина, даже не стараясь скрыть удовлетворение. — Ее создал в Петербурге Эдуард Вильгельм Шрамм, работавший у Фаберже. Разве она не произведение искусства?

Элизабет-Энн смогла только молча кивнуть.

— Что же вы стоите? Возьмите! Не бойтесь до нее дотронуться, — проговорила Людмила и сунула брошку в руки Элизабет-Энн.

Та медленно поднесла украшение к лицу. Длиной три дюйма, шириной два, оно представляло собой эмалевый эллипс, обрамленный рубинами и бриллиантами и пересеченный византийским крестом из тех же драгоценных камней.

— Словами такое не описать, — сказала Элизабет-Энн.

— И что дальше? Приколите ее. Нет, дайте, я сама. — Людмила сняла камею и приколола русскую брошь точно на то же самое место. Потом отступила назад и всплеснула руками. — Восхитительно! А теперь надевайте шубу. — Она подняла ее и помогла Элизабет-Энн одеться.

Да, Людмила была права. Шуба, слишком длинная для маленькой женщины, у Элизабет-Энн спускалась немного ниже колен, а мех на рукавах был вровень с манжетами платья.