Игорь Хорр - Праведник

Уже третий час Алеша бродил вокруг родильного дома на Новом Арбате. Электронные часы показывали двенадцать. Несколько взволнованных мужей, родителей и прочих родственников так же мучились в томительном ожидании. Иногда двери распахивались, оттуда появлялись счастливые матери с белыми свертками в руках, и тогда волнение ожидающих сменялось бурным восторгом и радостью. Ярко светило солнце. Было уже тепло — весна в том году очень рано вступила в свои права. По сухому асфальту бесконечным потоком шли пешеходы. По проспекту двигался пестрый поток машин.

Наконец откуда-то из переулка вынырнула белая «Вольво». Машина остановилась прямо возле Алеши. Он узнал лысоватого мужа Эльзы. Кроме него из машины вышли две женщины, одна — лет сорока пяти, стройная, с седыми волосами, с еще не утратившим привлекательности лицом, другая — лет шестидесяти, с редкими крашеными волосами, одетая явно не по погоде: в норковом полушубке и зимних высоких сапожках, отвратительно сидящих на толстых, коротких ногах.

— Скоро должна выйти, — взглянув на часы, сказал журналист.

— Ох, деточка моя, — вздохнула привлекательная женщина.

— Дождались наконец-то, — добавила та, что в шубе.

Эльза появилась ровно в половине первого. Трое встречающих бросились ей навстречу. Лысоватый, затем привлекательная женщина по очереди пытались взять у нее белый цилиндрический сверток с голубой ленточкой, но она не позволяла, еще крепче прижимая к груди венец своей наконец-то сбывшейся мечты.

Они очень медленно, торжественной процессией шли к машине. Потом журналист, точно адъютант перед генералом, открыл перед Эльзой дверцу, и она долго примерялась, не зная, как лучше усесться с ребенком на руках.

— Эльза! — наконец выдавил из себя Алеша.

Все четверо подняли глаза и увидели его. Он хотел крикнуть еще что-нибудь, но от волнения не смог найти слов. С полминуты длилась немая сцена, которую прервал едва слышный в шуме проспекта крик малыша.

— Элечка, кто это? — спросила полная женщина в полушубке.

— Эльза, садись, поехали, — сказал муж.

Она повиновалась. Привлекательная женщина села рядом с ней, толстая обошла сзади машину и стала нервно возиться с замком противоположной двери, несколько раз бросив злобный, презрительный взгляд на Алешу. Наконец замок поддался, дверца открылась и женщина в полушубке плюхнулась на заднее сиденье. «Вольво» завелась, заглушив крик так и не успокоившегося ребенка. Эльза обернулась. Алеша увидел ее бледное, заметно похудевшее лицо, широко открытые глаза, но что было во взгляде этих бесконечно дорогих ему глаз, из-за своей близорукости он уже видеть не мог.

Машина вывернула на проспект, слилась с потоком, и через несколько секунд Алексей уже потерял ее из виду.

Он спустился в подземный переход, машинально достал из кармана мелочь и разделил монеты между двумя сидящими на бетонном полу нищими. Потом вышел на противоположную сторону и медленно побрел по бульвару.

Ноги вынесли его к Пушкинской площади. У редакции газеты «Московские новости» толпились люди. В это время праздные граждане Москвы частенько собирались здесь, чтобы поспорить о политике. Уже знакомый нам полный человек в черной рубашке что-то громко разъяснял нескольким окружившим его прохожим. Алеша подошел ближе.

— Только мы и можем спасти Россию, — говорил человек в черном. — Сионисты и демократы заморочили вам голову. Они хотят окончательно добить нашу страну! Они развалили Советский Союз…

— Кому нужен такой союз — союз голодных и рабов?! — перебил оратора мужчина с огненно-рыжими волосами и бородой.

— Это евреи и коммунисты сделали русский народ рабами.

— Правильно! — крикнул щупленький, стоявший за спиной оратора мужчина. — Что коммунисты, что демократы — одни жидовские морды!

— Даже Ленин был евреем на четверть! — добавил кто-то из толпы.

— Совершенно верно, — подтвердил человек в черном.

— И вы хотите сказать, что эта еврейская четверть взяла верх над тремя русскими? Вы хотите сказать, что какой-то маленький народец смог поработить великий и многочисленный? Что за чушь вы несете! Вы позорите русскую нацию!

— Есть и среди русских слуги Сиона! И много таковых! Но они своего дождутся — мы придем к власти, возведем на престол царя, а их всех уничтожим!

Основная масса окружающих не поддерживала оратора. Многие стояли на стороне рыжебородого, многие толпились просто из любопытства, не особенно понимая даже, о чем идет речь.