Hoshi_Murasaki - Достойный сын

И вот тогда он впервые услышал, как смеются его настоящие родители. Негромко, неуверенно, словно разучившись за все эти годы...

— Золли, где думосброс? — спросил Рудольфус. — Показывай, что там...

Сам Руди видел это воспоминание столько раз, что уже выучил наизусть. Ничего особенного в нем не было, маленький Невилл запомнил только чужие фигуры, страшные крики, чужой смех... ну вот еще щекотку. Однако Руди волновало другое: по всему выходило, что Крауч-младший убыл последним, однако в убежище оказался первым...

Лестрейнджи внимательно смотрели воспоминание. Руди и так помнил, что там: мечутся тени, смеется Рабастан, кричат Лонгботтомы, а потом все исчезают, но очень скоро врывается Августа Лонгботтом и бежит к надрывающемуся плачем внуку.

— Как странно, — сказала Беллатрикс, оторвавшись от думосброса.

— Что именно? — спросил муж.

— Она переступила через сына, он был у нее под ногами, — задумчиво произнесла та. — И просил о помощи. Ты слышал? "Мама, мама..." Я... — Тут Беллатрикс осеклась, шумно сглотнула и продолжила: — Однако Августа кинулась ко внуку, не задержавшись ни на секунду. То ли думала, что Фрэнку уже не помочь, то ли...

— То ли знала, что помогать ему не нужно, — вставил Рабастан.

— Ты же не видел!

— Невестушка, а ты что, одна легилименцией балуешься? Пока вы лбы морщили, я почти всё у вас и считал. Интересное дело выходит...

— Куда уж интереснее, — буркнул Рудольфус.

Руди слушал молча, потому что появившаяся у него идея была попросту чудовищна.

— Мне нужно посмотреть еще раз, — заявила вдруг Беллатрикс, у которой даже румянец на впалых щеках появился. — Подождите.

Она выбралась из думосброса с такой улыбочкой, что даже Сириуса передернуло.

— Вы не заметили, — произнесла она. — Да вы и не сумели бы, вы мужчины. Хотя... Руди!

— Да? — спросил он.

— Что именно тебе показалось неправильным в этой сцене?

— Если бы я мог это понять, то сам нашел бы ответ на свой вопрос, — фыркнул мальчик, но тут же посерьезнел. — Что-то там не сходится по времени. Может быть, это восприятие Невилла, но... Вы убыли первыми, затем дядюшка и Крауч-младший. А миссис Лонгботтом ворвалась буквально через несколько минут. Еще чуть-чуть, и они с Краучем бы пересеклись.

— А еще? — Беллатрикс прищурилась.

— Барти за каким-то хреном вышел из той комнаты, — подсказал Рабастан. — Дверь осталась приоткрытой.

— А потом через ту же дверь вошла Августа... — пробормотал Рудольфус. — Нет, нет, не может такого быть!

— Мужчины! — презрительно произнесла Беллатрикс. — Главного вы и не заметили. Видели эту чудовищную шляпу Августы? А, кто ее не видел... Так вот, она была надета боком, нонсенс для этой старой ведьмы! А горжетка? На кой ей горжетка среди лета?

— Для красоты, невестушка, — сладким голосом вставил Рабастан, подливая Сириусу.

— Ты дурак, — холодно сказала она. — Для красоты меха носят не так. Этой линялой лисой она кое-что прикрыла...

— И что же? — спросил Руди с интересом.

— Ты видел, сколько пуговок на ее платье? — вопросом на вопрос ответила Беллатрикс. — Чтобы застегнуть их, особенно, если не звать домовика, нужно не меньше четверти часа. Августа явилась...

— Через восемь с половиной минут после того, как ушел Крауч, — сказал Руди. — Я засекал время.

— Дивно. Так вот, если присмотреться, кое-где платье застегнуто не на ту пуговицу. А верх не застегнут вообще, для того и потребовалась лиса — прикрыть это. Ведь почти сразу явились авроры.

— Детективы хреновы! Чтобы Августа!.. — выдал Сириус, роняя голову на руки. Рудольфус кивнул Золли, мол, переправь гостя в спальню.

— Мне в это не верится, — произнес он.

— Мне тоже, — кивнула Беллатрикс, — но сходится все одно к одному! Басти!

— А по шее? Решетка уже не мешает!

— Хорошо, Рабастан! Ты же говорил, что Барти показался тебе странным, когда ты вернулся?

— Ага... — сказал тот и допил бренди прямо из графина.

— Я уже понял, что с вами был не Крауч, — негромко произнес Руди. — Настоящий Барти оставался в убежище, наверно, под Империо, ждал вас. А с вами был кто-то другой. Тот, кто... гм... наблевал в углу, и я знаю, почему.

— Почему же? — вскинул брови Рудольфус.

— Потому что, как пишут, оборотное зелье на вкус ужасно, — сказал мальчик. — А этот тип приложился к фляжке, пока вы глумились над Лонгботтомами. Вывернуло его именно после этого.

Лестрейнджи помолчали.

— Да быть такого не может, — сказал наконец Рудольфус.

— Других вариантов нет, — ответил Руди.