Джереми Хейманс - Новая власть. Какие силы управляют миром – и как заставить их работать на вас

Однако не всем это показалось смешным. Как сообщала газета The Guardian , после завершения голосования британский министр науки Джо Джонсон объявил: «Мы предпочитаем название, которое проживет дольше, чем модная новость, циркулирующая в соцсетях» [370]. Пользователи всё чаще ворчали, что Уингем может воспользоваться своим правом наложить вето на выбор общественности и принять окончательное решение единолично.

И вот 6 мая, в пятницу, судно Boaty McBoatface навеки скрылось в морской пучине.

НСИОС пошел на неглупый и отчасти циничный шаг, провозгласив, что нарекает судно в честь великого натуралиста, телеведущего и стареющего национального любимца — сэра Дэвида Аттенборо. На такой выбор в общем-то никто не мог бы пожаловаться. Чтобы еще больше смягчить удар, совет пообещал, что «народный корабль» все-таки продолжит свое существование: одну из мини-подлодок с дистанционным управлением, расположенных на судне, назовут Boaty McBoatface [371].

Парламентское расследование стало не только легким шлепком для НСИОС (в знак порицания за поднятую шумиху): оно вылилось в настоящую научную дискуссию о том, какие уроки можно извлечь из этой драматической истории с вирусным распространением информации.

Чтобы пролить свет на случившееся, НСИОС пригласила на заседание эксперта — Джеймса Уилсдона, профессора социологии из Шеффилдского университета. Он бесстрашно защищал идею совета назвать судно в честь Аттенборо, заявив, что этот гамбит — «очень изящный компромисс» [372]. Правда, затем профессор умудрился довести присутствующих до истерического хохота, признавшись, что и сам голосовал за Boaty McBoatface.

Когда порядок в зале удалось восстановить, Уилсдон пояснил: по его мнению, общественность не следует привлекать к научной деятельности предложениями типа «Назовите наше судно». Он подчеркнул: если вы задаете «поверхностные вопросы на малозначимые темы» [373], вы будете получать иного рода отклик, чем в тех случаях, когда затрагиваемые проблемы более важны.

Под натиском вопросов и замечаний парламентариев Уингем признался, что у НСИОС не было особого плана, как развивать эту акцию и привлекать публику к проекту в дальнейшем. Он честно заявил: «Мы лишь сейчас начинаем обращаться к этим проблемам, которые нужно рассматривать в долгосрочной перспективе… и пытаемся сохранить возросший интерес общества» [374]. Даже когда председатель, явно сжалившись, задал Уингему совершенно безобидный вопрос насчет того, не собирается ли совет использовать пример Boaty McBoatface в учебных планах для школ, Уингем с некоторым снобизмом заявил, что основная роль этого научного органа — работа «на более высоком уровне».

Из ответов Уингема на этих слушаниях можно заключить, что НСИОС на самом деле был не так уж искренне заинтересован в том, чтобы услышать глас народа. Совету нравилась сама идея того, что общественность предложит название для корабля, — если только это название окажется достаточно помпезным. У совета не было какого-то доверенного сообщества, которое отнеслось бы к задаче серьезно. Не было у него и долгосрочного (или хотя бы краткосрочного) плана по поводу того, какое поле деятельности предоставить собранной базе поддержки. Как только проект по наречению судна стал отклоняться в сторону, которая не понравилась чиновникам, они вернулись к старовластным установкам и сделали выбор сами.

Во время парламентских слушаний представители контролирующих органов заявили, что «весь этот интернет» опошляет науку. Но в данном случае честнее признать, что это наука опошлила интернет. НСИОС в общем-то не нуждался в помощи общественности — и он оказался не готов к бурной реакции и юмору толпы. Многие старовластные организации делают подобные шаги (верные и неверные), осторожно вступая в мир новой власти.

Непростительная ошибка совета — в том, что организация отказалась от Boaty McBoatface как раз в тот момент, когда ей следовало бы принять этот вариант с распростертыми объятиями. НСИОС привлек к своему проекту сотни тысяч людей (и множество печатных изданий). И все они были теперь лично заинтересованы в судьбе Boaty McBoatface: корабль, в сущности, принадлежал им по праву. Если бы совет, опираясь на всю эту поддержку, гордо разбил бутылку шампанского о борт Boaty McBoatface, он мог бы выстроить сообщество, которое годами снабжало бы НСИОС идеями и проектами. Представьте себе поколение британцев, следящих за приключениями Boaty McBoatface с помощью GPS, или школьников, радостно приветствующих Boaty McBoatface, когда судно заходит в порт их города. Представьте себе все эти футболки, кружки, аватарки, видеоигры, комиксы. Boaty McBoatface мог бы стать самым «народным» судном в мире — которое не только вызывало бы восторг публики, но и позволяло бы ей приобщиться к научным исследованиям. О том, что упустил совет, можно судить хотя бы по всплеску интереса к НСИОС (и в прессе, и в соцсетях), когда в 2017 году началось первое научно-исследовательское плавание полуавтоматической подлодки, которой отошло название Boaty McBoatface: она была готова к работе в море еще до того, как закончили само судно. Никогда прежде общество не проявляло такого внимания к деятельности совета.