Джереми Хейманс - Новая власть. Какие силы управляют миром – и как заставить их работать на вас

Между тем носители ценностей старой власти ориентируются на преимущества, которые можно получить, одерживая победы над конкурентами – порой в безжалостной борьбе. Люди с таким типом мышления склонны делить человечество на победителей и проигравших, а успех они считают уравнением, где сумма слагаемых всегда равна нулю. Этот образ мысли типичен почти для всей корпоративной культуры и особенно – для отделов продаж почти в любой сфере и отрасли. На такой идеологии вырос Дональд Трамп – как и Uber (особенно под предводительством своего сооснователя и бывшего гендиректора Трэвиса Каланика). Несмотря на то что Uber вроде бы действует в рамках нововластной модели, в биографии этой компании – беспощадная борьба с конкурентами, запугивание журналистов и обман регулирующих органов (и всё ради того, чтобы опередить всех соперников). В одном из просочившихся в Сеть документов описывается, чего компания ожидает от своих сотрудников. Особо подчеркиваются такие качества, как «свирепая агрессивность» и «суперсобранность» (и всё в рамках корпоративной культуры «оттирания конкурентов») [51].

Следует отметить: хотя нормы, построенные на сотрудничестве и «совместном пользовании», сегодня являют собой последний писк моды в бизнесе и культуре, это не значит, что такие нормы неизменно обеспечивают лучшие результаты. Авторы одного из недавних исследований, результаты которого опубликованы в журнале Applied Psychology , выяснили, что «кооперация оказалась социально невыгодной для исполнителей высокого уровня» – поскольку такие исполнители обнаруживают, что подвергаются остракизму со стороны остальных участников группы [52].

В Сеть утекли расшифровки платных выступлений кандидата в президенты Хиллари Клинтон после того, как она ушла из Госдепартамента. В этих речах она очень показательно объясняет нормы старой власти, касающиеся того, как должна распространяться информация: «Я имею в виду, что политика – это как изготовление сосисок. Процесс неаппетитный, и он всегда таким был, но обычно он приводит к нужному нам результату. Но, знаете, когда все эти закулисные дискуссии и договоренности выходят наружу, – тогда люди могут, мягко говоря, немного занервничать. Так что вам требуется и публичная, и частная позиция…» [53]

Для многих молодых людей это прагматическое обоснование недостаточной прозрачности или прямоты попросту неприемлемо. В эпоху, когда молодежь делится в соцсетях самыми интимными подробностями своей жизни, нас не должно удивлять, что и на своем рабочем месте эти люди требуют, чтобы их начальство делилось информацией, которая прежде считалась строго конфиденциальной (скажем, сведениями о зарплатах всех сотрудников компании). Разделение между публичной и приватной сферой, столь ценимое в мире старой власти, сегодня понемногу исчезает – и ему на смену приходит этика абсолютной прозрачности. (Тут, конечно, кроется насмешка судьбы: чем прозрачнее человек в своей повседневной жизни, тем легче невидимым силам отслеживать его действия и влиять на его поведение.)

Главное столкновение здесь – между типом мышления «вы будете знать лишь то, что вам – как мы считаем – необходимо» и растущим запросом на реализацию «права знать». Носители первого привычно скрывают информацию от общественности, чтобы защитить себя; носители второго, идеологи новой власти, требуют, чтобы открытость стала обязательной для всех общественных, коммерческих и государственных институтов. В первом случае эксперты и авторитетные лица решают, как следует фильтровать ту или иную информацию. Во втором случае никаких фильтров просто не существует.

В самых разных сферах и областях мир старой власти сегодня подвергается постоянным атакам, цель которых – выставить на всеобщее обозрение всю скрываемую информацию и все грязное белье (например, посредством WikiLeaks или публикации документов «Панамского архива»). Деятельность любых институций пристально отслеживается, и профессор, к которому раньше нельзя было и подступиться с критикой, теперь вынужден мириться с тем, что качество его преподавания может оценить онлайн любой желторотый первокурсник.

В эпоху, когда становится всё труднее охранять секреты и избегать общественного внимания, некоторые лидеры и институты с готовностью переходят к политике абсолютной прозрачности – пусть даже лишь в качестве превентивной меры. Выражаясь протестным языком (по аналогии с акциями Occupy Wall Street («Захвати Уолл-стрит») и им подобными), они предпочитают захватить себя сами, прежде чем это сделают другие. Наш излюбленный пример такого подхода – стратегия Ноя Дайера, одного из кандидатов на аризонских губернаторских выборах 2018 года. Этот кандидат завел предвыборный сайт, снабженный разделом «Скандалы и противоречия», где он сам заявляет: «Ной имел как длительные, так и поверхностные сексуальные отношения с самыми разными женщинами… Он принимал участие в групповом сексе, а также вступал в связь с замужними дамами. Он отправлял и получал интимные SMS и картинки, а иногда записывал видео во время полового акта. Ной всегда был откровенен со своими партнершами. Все его связи легальны и основаны на взаимном согласии… Ной не намерен извиняться за свои сексуальные предпочтения и от всей души желает другим такого же чувства безопасности и уверенности при самовыражении» [54]. Мы как-то не ожидаем подобной декларации от Митча Макконнелла [6] Эддисон Митчелл Макконнелл (р. 1942), сенатор-республиканец от штата Кентукки (с 1985 г.), славящийся откровенно консервативными взглядами. .