Джереми Хейманс - Новая власть. Какие силы управляют миром – и как заставить их работать на вас

Мы не так уж много обсуждали Замки, поскольку эта модель традиционного руководства нам и без того чересчур хорошо известна. Однако следует отметить, что этот тип лидерства, при котором все решения спускаются «сверху вниз», может принимать разные обличья — от ничем не сдерживаемых диктаторов вроде Ким Чен Ына, использующего для достижения своих целей традиционные методы пропаганды вкупе с массовым государственным насилием и принуждением (даже если при этом ему приходится убивать собственную родню), до куда более «мейнстримных» фигур бизнеса и политики — вроде Уэлча (Нейтронного Джека) или Бенедикта XVI, негибкого предшественника Франциска. Весьма примечательно, что в мире, где общественные силы делаются всё эффективнее, модель «твердой руки» кажется всё менее притягательной. Зачем становиться типичным старовластным «крепким правителем», полагающимся исключительно на свой формальный авторитет и силу, когда вы можете стать Платформенным правителем, имеющим в своем распоряжении базу поддержки, однако по-прежнему концентрирующим всю власть в своих руках?

Тут самое время поговорить о Кооптаторах. Они чрезвычайно могущественны, поскольку очень искушены в новых методах работы с общественностью. Они вовлекают, восхищают, вдохновляют и направляют (в верную или неверную сторону) народные массы так эффективно, что эти самые массы могут даже не заметить: на самом-то деле они не получают ни власти, ни влияния. Взять хотя бы Марка Цукерберга. Этот лидер отлично умеет наращивать базу поддержки: собственно, он управляет самым крупным в мире сообществом. По словам Цукерберга, теперь он переориентировал Facebook на построение глобального сообщества — и, судя по всему, всерьез стремится достичь этой цели. Но станет ли Цукерберг и дальше рваться к ней, если ему придется от некоторой доли его собственной власти? Судя по всему, он категорически не собирается делиться с пользователями процентами от стоимости Facebook или уступать им бразды правления. Более того, от пользователей скрываются даже алгоритмы формирования ленты. Цукерберг позиционирует себя как эдакого благожелательного распорядителя, которому можно доверить принятие решений в интересах соцсети. Цукерберг занимает оба квадранта («Кооптаторы» и «Лидеры общественных сил»), поскольку сейчас, когда мы это пишем, он стоит на распутье.

•••

В будущем нам предстоит увидеть соперничество между Кооптаторами (и Платформенными правителями, в которых они часто превращаются) и Лидерами общественных сил. В своих лучших проявлениях те и другие могут сигнализировать, структурировать и строить весьма эффективно. Однако представители этих двух архетипов обычно по-разному подходят к распределению власти.

Во многих смыслах труднее всего приходится именно Лидерам общественных сил. Их программа гораздо сложнее, чем простое и самоуверенное «Я один могу это исправить». Они просят людей делать больше, брать на себя больше ответственности, сотрудничать более открыто и свободно.

И даже если это как раз такой мир, в котором все мы хотели бы жить, пока еще совершенно не ясно, ожидает ли нас именно такое будущее.

Одна из главных тем нашей книги — контраст и конфликт между старой и новой властью. Вспомните о тех определениях, которые мы давали в самом начале. Их можно представить в виде такой схемы:

Во многих историях, которые мы здесь излагаем, четко проявляются эти противостояния. Вспомните, как флешмоб Ice Bucket Challenge расправился с телемарафоном. Вспомните о трениях между искателями решений и решателями проблем в НАСА. Или о папе римском, нацеленном на реформы, и непримиримой ватиканской бюрократии, противящейся любым переменам.

Эта глава — не о противостояниях. В ней рассказываются истории об организациях, которые научились создавать модели, где новая и старая власть сплетаются вместе, укрепляя и усиливая друг друга. Если не рассматривать приведенные на схеме пары характеристик (открытость/закрытость, распространение решений сверху вниз / снизу вверх) как взаимоисключающие, то сумма старой и новой власти может оказаться больше своих слагаемых. И вот в чем мы бы хотели разобраться, рассказывая эти истории: каким же образом их герои понимают, когда обращаться к старовластным приемам, а когда — к нововластным?