Каури Лесса - Золушки нашего Двора

Графиня скинула с себя тяжёлую руку мужа и поспешила на звук.

В комнате было темно. Оставленная на столе свеча потухла, порождая сумрак, пугающую шевелящуюся темноту по углам. Маленький Ягорай стоял в кроватке, держась за её край, и тихо плакал, глядя огромными глазами в темноту, будто скулил щенок, отшвырнутый грубым сапогом в лужу.

Этот страх, этот плач, это одиночество в глазах графине были знакомы не понаслышке. Вся её жизнь в одночасье превратилась в страх, плач и... одиночество.

Бросившись к мальчишке, она схватила его на руки, поразившись тяжести упитанного тельца — аппетит у Яго всегда был хорошим. Прижала к себе, покрывая поцелуями чёрные густые волосёнки, пахнувшие чем-то сладким, лёгким и сонным, таким, что заходилась от нежности душа. Зашептала сбивчиво:

— Тихо-тихо, мой хороший, тихо-тихо! Всё хорошо, я рядом! Тш-ш-ш...

От тепла, от движения — Фирона ходила по комнате — от её ласкового голоса Яго быстро успокоился и скоро засопел — серьёзно засопел, основательно. Уже тогда он всё делал вдумчиво, её мальчик.

— Спи, — прошептала графиня, ощущая странную, поселившуюся в сердце нерациональность, — спи... сынок!

...— Ну что там? — гномеллы, толкая друг друга, толпились в дверях. За окнами поднимал седую голову зимний рассвет. — Как Её Светлость?

Ируна протёрла глаза и дотронулась губами до лба Фироны. Кожа была горячей, но в меру.

— Спал маленько жар-то, слава Пресветлой! — улыбнулась она. — Посидите с ней, пока я бульону сварю. Самое хорошее дело при простуде — тёпленький бульон!

— Мясо, жареное, куском! И картохи поболе! — фыркнула Торусилья, прохаживаясь по комнате.

— Тебе бы только жрать, сеструха, — укорила её Руфусилья, намачивая салфетку в мисе с прохладной водой, выжимая и кладя герцогине на лоб.

— Жива, пока ем! — отрезала младшая.

Старшая головой покачала.

— А я слышала другое выражение!

— Какое же? — присев в кресло у окна, Торусилья вытянула топорик из-за пазухи, достала из подвешенной к поясу сумки точило и принялась привычно править лезвие.

— Жива, пока люблю.

***

— Что?! — возмутился рю Сорс. — Что вы такое говорите, юноша! Угроза не устранена?

— Нет, — ответил Грой, — мы устранили то, что могло в неё превратиться, спасли клан, живший на вашей земле, а ваших людей от обвинений в массовом убийстве! Но истинная причина неприятностей скрывается в лесу. И нам придётся туда отправиться.

Карательная группа вместе с самим рю Сорсом и его людьми заняла помещение местного трактирчика. Хозяина с женой выгнали — разговор предполагался не для посторонних ушей.

Подошедший стражник с поклоном поставил на стол поднос с кружками горячего морса.

Поморщившись, Варгас сдвинул поднос с карты, на которой красными крестиками были помечены места нахождения тел.

— Чего ты злишься? — наклонившись к нему, тихо спросила Вителья.

Взгляд рю Сорса, не отлипающий от неё, как похотливые руки, раздражал всё сильнее.

— Не люблю, когда что-то идёт не по плану! — пояснил Варгас. — А у нас телега побежала впереди лошади!

— Но ведь половину задания мы выполнили? — удивилась девушка.

— Не ту, с которой стоило начать! — вздохнул маг и повысил голос: — Карта ничего нам не даст! У сумасшедших отсутствует логика, а уж у бешеных зверей тем более! Если следовать его жажде крови — она поведёт туда, где можно её удовлетворить...

— Он умён и хитёр, — возразил Вирош, — в деревню, где сейчас полно стражников, не придёт. Если только, когда мы уедем... — Оборотень осёкся.

Вита расширившимися зрачками смотрела на него. Кажется, и ему, и ей пришла в голову одна и та же мысль!

— Клан... Он может отправиться в клан Полярных бегунов! — прошептала она.

Варгас резко встал.

— Граф, вы знаете, где находится поселение?

— Это не нужно! — кинул Вирош, выходя на улицу.

Спустя мгновение оттуда прозвучало призывное тявканье гепарда.

Вителья, вышедшая первой, замерла на крыльце в восхищении. Зверь оказался высок, поджар и длиннолап. Он был бы худым, если бы не переливались под золотой шкурой стальные тяжи мышц. Яркие чёрные пятна, рассыпанные по ней, были идеальной формы монеток, а на морде сходились в характерные полосы, придававшие ей боевую пугающую раскраску. Она видела гепардов на родине, где охота с ними считалась очень популярной, но никогда не встречала настолько крупного самца, как Вирош в своей звериной ипостаси.

Со ступеньки поднялся Дробуш, который внутрь трактира идти отказался наотрез, заявив, что 'там плохо пахнет' и обозвав заведение 'сейсмонеустойчивым недоразумением'.